Законы Красного моря (Пресняк) - страница 120

— Но почему мужчинам нельзя золото? — вмешалась мама.

— Золото мужчина наденет в раю. А при жизни только женщинам можно его носить.

— А если он не попадет в рай?

— Значит, не наденет, — улыбнулся Саид. — А на левой руке, потому что женат. На правой руке — значит, помолвлен. Смотри, — Саид снял свое кольцо и отдал мне. — Ты говорила, что выучила арабский алфавит. На обратной стороне есть надпись.

— С А И Д А Н И А — с трудом прочитала я. — Тут выгравированы наши имена!

— Молодец, — похвалил меня Саид. — Куда дальше? Хотите посмотреть одежду?

Вечером мы вернулись в особняк — смертельно уставшие, но очень довольные. Потом Саид учил нас играть в нарды и шашки — мы сражались с мамой, а победитель получал право сыграть партию с Саидом.

Время летело незаметно: промелькнули еще два дня, и настало время провожать маму. Мы с утра остались дома — гуляли по саду, сидели в гостиной и разговаривали. Я чувствовала, что на душе у нее неспокойно, и пыталась по мере сил убедить маму не переживать обо мне. Безумно хотелось продлить ощущение ее присутствия еще хотя бы ненадолго, и я радовалась, что до аэропорта мы доедем вместе.

Всю дорогу мама сжимала мою ладонь и пыталась украдкой смахнуть слезы. Когда мы приехали в аэропорт и дошли до места, куда не пускают провожающих, обе расплакались. Саид чувствовал себя неуютно и не знал, как нас успокоить. Мама в очередной раз попросила меня беречь себя, звонить и приезжать как можно чаще. Я молча кивала, пытаясь сдержать рыдания. Наконец мы с мамой обнялись в последний раз, и Саид увел меня обратно к машине.

Медовый месяц плохо отпечатался в моей памяти. Пожалуй, это был самый беззаботный отрезок жизни — не считая детских лет. Мне не требовалось бежать ни в школу, ни на работу, ни в институт. Саид старался оградить меня от всех проблем и исполнял любые желания. Он только смеялся, когда я пыталась выяснить что-то про его бизнес или узнать цену той или иной вещи. Даже стоимость квартиры оставалась для меня загадкой. «Это не твоя проблема, хабиби», — говорил муж в таких случаях, и настаивать было бесполезно. Я чувствовала себя беззаботным котенком, но это скорее нравилось, чем раздражало.

Впервые в жизни кто-то, кроме мамы, действительно взял за меня ответственность и любил меня, не требуя ничего взамен. Единственное ограничение касалось одежды — почти каждый раз, когда мы собирались куда-то выйти из дома, он просил меня переодеться. Саид не одобрял ничего короткого, открытого, прозрачного или обтягивающего. Он не требовал носить платок, не возражал против макияжа и соглашался, что одежда должна быть красивой — лишь бы она скрывала, а не подчеркивала фигуру. Я смирилась, поняв, что это единственная и неизбежная ложка дегтя в безбрежном океане счастья. К тому же, соблюдая этот дресс-код, я ничем не выделялась из толпы — почти все окружающие меня девушки одевались также и даже еще строже, а Саид всегда просил меня в очень мягких выражениях, объясняя, что он «ревнивый, как все египтяне» и не хочет, чтобы другие мужчины обращали внимание на мое тело.