Проходя паспортный контроль и получая багаж, я постоянно смотрела на экран мобильника. Наверняка телефон выключен, потому что они в полете… Мне не о чем волноваться… Но сердце не верило доводам разума и продолжало отстукивать барабанную дробь.
В толпе встречающих я увидела свою маму. Мы стояли и плакали, не в силах сказать ни слова. Люди шли мимо, задевая нас своими чемоданами — ни я, ни мама не обращали на это никакого внимания. Как же давно мы не виделись… Сколько всего случилось за это время… Я впервые поняла, насколько мне не хватало матери. Утерев слезы и с трудом уняв дрожь в руках, я оттащила свою сумку в сторону. Осталось самое главное — дождаться Валида.
Мама засыпала меня вопросами, на которые я не могла ответить. Я вообще была не в состоянии нормально говорить. Ежеминутно глядя на часы, я продолжала набирать телефон Лены. Номер выключен. Это нормально, так и должно быть — ведь в полете не разрешают пользоваться мобильными. Почему мне страшно? Я гнала от себя дурные предчувствия, но ожидание с каждой минутой становилось все невыносимее. По плану в случае возникновения любых проблем Лена должна была связаться со Светой, а если все идет, как задумано, — отправить смс на мой русский номер, как только они с Валидом окажутся в самолете. Я убеждала себя, что все в порядке, но на всякий случай позвонила Свете. Подруга сказала, что у нее не получилось связаться с Леной — ее телефон был выключен. Мне с каждой минутой становилось все тревожней.
Наконец на табло появилась информация, что самолет приземлился. Я тут же начала набирать московский номер Лены — телефон по-прежнему молчал. Какого черта? У меня началась истерика.
Вышли первые пассажиры. Выловив одного из них, я уточнила, что он прилетел именно из Александрии. Мы отчаянно высматривали в толпе Лену и Валида. Их не было. Я вцепилась рукой в ограничитель и убеждала себя, что они просто долго получают багаж. Сердце ежесекундно вздрагивало и норовило выскочить из груди. Поток людей стал меньше, затем у выхода вновь замаячили пассажиры. Онемевшими губами я поинтересовалась, откуда они прилетели. Полный добродушный дядечка удивленно посмотрел на меня и ответил, что из Мюнхена.
На всякий случай мы простояли еще полчаса. Я отказывалась верить в худшее и, цепляясь за призрачную надежду, была готова ждать хоть до ночи. Телефоны Лены по-прежнему молчали, но я с упорством обреченного продолжала долбить по клавишам.
Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем мама увела меня в глубь зала и усадила на кресло. Мы смотрели друг на друга, не зная, что делать.