Саид подвел нас сначала к матери — на вид очень простой пожилой женщине, одетой во все черное, поцеловал ее и сказал несколько слов по-арабски, а мне по-русски напомнил, что маму надо поцеловать. Она поднялась с дивана, крепко обняла нас и начала что-то говорить, постоянно повторяя некоторые слова. У меня в голове все смешалось.
— Тезбах аля хир, — прошептала я.
Потенциальная свекровь посмотрела на меня с недоумением и перевела взгляд на сына.
— Ты сказала: «Спокойной ночи», — прошептал мне Саид, и что-то добавил по-арабски.
Я покраснела, все остальные заулыбались. Боже, что я несу?
Тем временем Саид подвел меня к сестрам. Аят оказалась довольно худой женщиной лет тридцати. Я с удивлением заметила на ней современные узкие джинсы. Платок, подобранный точно под цвет одежды, на ее голове смотрелся очень гармонично. Вторая сестра, Надя, была довольно полной, но, несмотря на это, показалась мне очень красивой. На ней было надето что-то длинное, черное и очень широкое. Я вспомнила слова Саида, что это Надя носит паранджу. Мы с мамой поздоровались и обнялись с обеими сестрами, стараясь при этом улыбаться как можно шире и искреннее. В самом конце мы расцеловали детей — я так и не поняла, где чей ребенок, — и отдали им привезенные из России куклы и матрешки.
Я не произнесла и десяти слов, но чувствовала себя выжатой как лимон. После долгих приветствий все расселись на диванах, служанка принесла сок. Начался неспешный разговор. Саид переводил, мы с мамой улыбались и в основном молчали. Нас разглядывали с явным интересом — я чувствовала себя манекеном в витрине. Мне страшно хотелось улизнуть — куда угодно, лишь бы хоть ненадолго избавиться от изучающих взглядов родственников Саида. Когда Ясмин предложила провести нас по дому, я взглянула на нее с благодарностью и тут же вскочила с кресла.
Квартира оказалась огромной и набитой громоздкой мебелью. Я заметила шкаф, заполненный посудой, толстые ковры и массивные диваны в каждой комнате, а стулья и прочие предметы интерьера вполне гармонично смотрелись бы в каком-нибудь средневековом замке. Ясмин оживленно комментировала каждую комнату на арабско-английском наречии. Мы продолжали улыбаться и в меру знания языка демонстрировали восхищение.
Еще около часа меня расспрашивали о моем образовании, семье, впечатлениях от Египта. Мы с мамой примерили паранджу Нади, и женщины пообещали показать мне, как завязывать платок. К нам обращались на арабском, Саид переводил. Иногда я пыталась говорить по-английски, упрощая фразы как только можно, но видела, что понимали меня слабо.