— Какой же он незыблемый, — усмехнулся Жарченко, — коли вы его уже дважды корректировали.
— Опять за свое? Прекрати, демагог…
— Учти, Петр Савельевич, — директор горного управления встал перед Жарченко, заслонив собою первого секретаря, — технику и людей под дополнительное задание ты не получишь.
— Совсем хорошо! — воскликнул Жарченко, — За тобой двадцать бульдозеров, недоданных под план года, а теперь еще дополнительное задание! Чем же я золото добывать буду? Сиделкой своей?
— Снимай машины со вскрыши торфов.
— То есть, — ошарашенный Жарченко захлопал белесыми, выгоревшими на солнце ресницами. — Остановить подготовку прииска к будущему году? Да вы что?
— Об этом мы только что три часа говорили на бюро. Решение принято единогласно.
— Прекратить подготовку сейчас, в летнее время, когда вскрыша торфов и производительнее, и дешевле…
— Не считай нас идиотами, Жарченко, поморщился Тарков. — Бюро сознательно пошло на такой крайний шаг во имя спасения плана этого года. У марксистов это называется выбором направления главного удара.
— С полигонов будущего года я не уйду, — медленно, отчетливо произнося каждое слово, сказал Жарченко.
— Брось паясничать! — Тургеев сам отлично понимал, что решение Таркова обрекает в будущем году на работу в тяжелейших условиях. Но другого выхода сегодня он не видел и поэтому нервничал. — Тебе уже и постановление бюро не указ?
— Бюро! — зло расхохотался Жарченко. — Не смеши! Это же он, Тарков, решил, а вы все, как попки, вытянули руки. Но ведь есть решение обкома в летнее время усилить вскрышу торфов. Или оно уже отменено?
— Замолчи! — горло Таркова перехватила шершавая сухость, он закашлялся. — Кто тебе дал право, — сиплым голосом заговорил он вновь, — так вольно отмахиваться от постановлений бюро райкома? За спину обкома хоронишься? Обком дает стратегическую линию, а мы здесь разрабатываем тактику выполнения его решений. Во исполнение главной задачи — дать как можно больше золота! Не забывай, наша область — валютный цех страны!
— Была цехом, — поправил Жарченко, — становится мастерской. Каждый год по два прииска закрываем. Скоро в районе один райком останется.
Жарченко торопливо шагал по коридору, переживая неприятный разговор, и не сразу услышал голос, окликнувший его. Оглянулся. За ним, крупно шагая, спешил Поташвили — директор соседнего прииска.
— Подожди, Петро! Пойдем прогуляемся.
Зашли в скверик у поселкового клуба. Жарченко присел на столбик ограждения, полез за трубкой…
— Остынь. Сиди и слушай, — Поташвили посмотрел на окна райкома — Войну с Тарковым ты ведешь, выражаясь научно, без опоры на народные массы, — начал Поташвили, — бунтарем-одиночкой. Сгоришь в неравной схватке.