— Значит, мы так и подохнем здесь, на полигоне, в тисках повременки и бестолковой сдельщины: неужто не видят там, в главке, что мы отучили людей честно и в полную силу работать?
— Ты кому все это говоришь? Я тебе что, ревизор из Минфина?
— Был бы ты из тех мест — разговор бы у нас состоялся другой. Те первым делом карман оттопыривают, да пошире. Вот над кем власти нет.
На вершине отвала показался горний мастер. Оглядел полигон, по которому деловито сновали два бульдозера, увидел директора, подошел.
— Петр Савельевич, на шестом полигоне все подготовлено к массовому взрыву. Вас ждем.
— Молодец!радостно потер ладонями Жарченко и хлопнул Бутурина по плечу. — На неделю раньше графика одолел такой полигонище. Пошли глянем, как громыхнет на всю долину.
— Глянуть-то мы глянем. Только думал я, что вы…
— Ну раз думал, то и делай так, как думал.
Начальник участка посветлел лицом, но посмотрел на директора недоверчиво.
— Неужто разрешаете?
— Приказа письменного не будет. Если поверишь моему устному разрешению) переводи всех рабочих, занятых на промывке песков, на аккордное задание. Платить будешь не за кубы и человеко-смены, а за пуд золота! Подробности узнай у начальника отдела труда и зарплаты. Мы с ним уже испробовали аккорд в бригаде слесарей-монтажников.
Жарченко отказался сесть в кабину грузовика, почти насильно усадил туда мастера. Одним прыжком махнул через борт в кузов к Бутурину.
На дороге показался рабочий с красным флажком в руке. Машина остановилась.
— Где взрывник? — спросил Жарченко, Рабочий ничего не ответил, повернул голову в сторону долины и резко свистнул. Подождал.
— Молчит что-то. Сейчас схожу узнаю.
Жарченко присел на краешек гранитной плиты, снял сапог, размотал портянку. Сорвал листок с кустарника, заложил между пальцами и снова обулся.
— Только чур, никому не трезвонь. А то Тарков прихлопнет нашу задумку.
— Давно я смотрю, — заговорил Бутурин, — как вы клюете Таркова. Да толку не вижу. — Он рванул ветку шиповника. — Вы его вот такой колючкой, а он на вас кувалду поднял. Грохнет, так ваша жена в гробу одну фетровую шляпу крышкой прикроет. Что вы один, да еще подчиненный ему начальничек, сделаете?
— Ну уж, не один! Помнишь партконференцию?
— А-а-а! — Бутурин с остервенением хлопнул по голенищу, сапога веткой. — Комариный писк! Не то все это!
— А что, по-твоему, то?
— Мы, горняки, рабочие-коммунисты, должны сказать свое слово. Нам бояться нечего — приисковое ярмо везде найдется. Все стены заклеены: требуется, требуется!
— Что же мне, в набат ударить?
Бутурин, разгоряченно дыша, облизал языком пересохшие губы.