Жарченко нахмурился, озабоченно посмотрел на Таню.
— Главное — надо заручиться принципиальной поддержкой Тургеева. В противном случае, Танюша, будет куда труднее, чем мы с тобой можем себе представить. Спасти прииск, да и меня, может только новое крупное месторождение. А найти его должны вы с Пеньковским. И как можно быстрее.
Гончаренко ждал Донскова на развилке ключа Мой-Уруста. Он проведал, что Донсков, узнав о предстоящей ревизии месторождений золота долины, мечется как угорелый по участкам и сегодня должен быть здесь.
Донсков действительно всполошился — не хватало, чтобы Пеньковский нашел в долине золото. В памяти геологов его поколения место это было трагическим — здесь погиб геолог Федоров накануне войны. Бассейн речки Осенняя по теории Зенкевича и Лисянского золота не имел, так как находился па правом фланге «мертвой» зоны. Первым усомнился в категоричности подобного утверждения геолог Федоров. Он сознательно затянул свой плановый маршрут по ту сторону водораздела и уже в начале зимних холодов перевалил через хребет, спустился в долину и самовольно произвел поисковые работы. Ему повезло — он сразу вышел на ключ Осенний и натолкнулся на богатейшую россыпь. Лисянский заподозрил неладное в задержке геолога и дал задание Донскову, который возвращался на базу, пройти следом Федорова… Вернулся Донсков один, Федоров, по его словам, утонул, пытаясь переправиться через реку.
У геологов экспедиции вызвало недоумение, как и зачем Федоров попал и долину речки Осенней? Что он успел там найти? Чтобы опровергнуть всякого рода догадки, особенно ту из них, что Федоров не случайно забрался в эти Места (ведь у него была феноменальная интуиция поисковика на золото), Лисянский направил в долину речки Осенней небольшую поисковую партию Донскова.
Осенью Донсков привез из тайги неопровержимые доказательства того, что бассейн речки Осенней не имеет никаких перспектив на золотоносность. Вслед за этим, к удивлению маститых геологов экспедиции, Донсков был приближен к Лисянскому настолько, что через год защитил диссертацию на материалах последней разведки. Его фамилия стала упоминаться в числе геологов, разработавших теорию зонального размещения золота на Колыме.
Все это было когда-то. Летели годы, а он так и не смог вовремя вскочить на подножку хотя бы последнего вагона поезда, в котором уехал Зенкевич. Донсков сам ушел из экспедиции, когда предложили место главного геолога в горном управлении. Потом пришлось перебраться на прииск. Хорошо, что Жарченко не отвернулся.
После стремительного взлета в его геологической карьере наступил спад. Пробиться к высотам геологии теперь стало еще сложнее. Но тут снова в ногах забарахтался Пеньковский. Неугомонный старик упорно продолжал карабкаться к своей цели, и ясно было, что рано или поздно он до нее доберется. Нет уж, лучше попозже! Вот тут-то и мелькнул еще один вариант: может, попробовать заявить о себе в новом качестве? Что, если возглавить — именно возглавить! — . борьбу с гипотезой «мертвых» зон? Число сомневающихся, или, как их называли в районе, «смутьянов» в последние годы неуклонно росло. Не все возражали открыто, но ропот нарастал, и важно было не прозевать момент. Легко сказать — не прозевать! А что, если уже опоздал? Донсков заметался. Он испытывал жгучий, почти животный страх за свою дальнейшую судьбу. Все в большей степени она зависела ныне от Пеньковского. Надо было опередить его, а то, что он уже успел сделать, записать в свой актив. Но Лисянский был еще силен. Что, если он все-таки раздавит Пеньковского, тогда и Донскову не уцелеть.