В той уникальной дрейфующей экспедиции занимались и наукой, и учебой. Научный штаб находился на «Садко», а на «Седове», где в навигацию 1937 года проходили практику студенты Гидрографического института, были организованы занятия по полной программе вуза. Расквартированные по трем судам ученые и студенты регулярно собирались на лекции и практические занятия, порой с немалыми трудностями преодолевая те несколько сот метров, которые разделяли их пароходы. Катастрофически не хватало бумаги, чернил, простых карандашей. Даже радиограммы записывали в целях экономии на этикетках от консервных банок!
По мере того как ледяное поле втягивалось в причудливый, не укладывавшийся в теорию дрейф, нарастали бытовые и моральные трудности. Каждый день уносил у людей силы, а когда придет избавление, не ведал никто.
Самойлович терпеливо отвечал недовольным. Не нужно искать виноватых, говорил он, всем сейчас одинаково тяжело. Однако мы вовсе не потерпевшие бедствие пассажиры — мы мореплаватели и исследователи, а поэтому обязаны жить по законам моря, по законам братства. И раз уж случилось, что мы застряли во льдах, нужно с наибольшей пользой и обязательно без потерь довести дело до конца. Нет никаких сомнений в том, что нам скоро помогут. Десять лет назад мы спасли итальянскую экспедицию, располагая одним-единственным самолетом на «Красине», теперь же к нам прилетит целая воздушная армада!
Ежедневно вместе с капитанами начальник экспедиции совершал обход судов, придирчиво вглядываясь в каждую трещинку у борта, в каждый торос. Помогал гидрологам брать «станции», принимал участие в авральных работах, в частности в регулярной околке пароходов, чтобы лед не сдавил борта. Снова, как 10 лет назад на «Красине», рассказывал морякам о Великой северной трассе, о прославленных полярниках прошлого, о захватывающем будущем Крайнего Севера.
Дрейфующий караван уносило все дальше в Центральную Арктику, к 80-й параллели, но зимовка близилась к концу. К ним уже летели три тяжелых четырехмоторных самолета трех участников недавней полюсной эпопеи — Героев Советского Союза А. Д. Алексеева и П. Г. Головина, а также известного арктического пилота Г. К. Орлова. Первая же посадка в ледовом лагере едва не закончилась трагически. Посадочная полоса оказалась плохо подготовленной, машины подпрыгивали на неровностях, все три самолета получили повреждения. Летчики не скрывали возмущения нерадивостью моряков, однако они не могли не заметить и другого: бледных осунувшихся лиц, воспаленных глаз у большинства зимовщиков. С волнением и состраданием узнавали пилоты все новые и новые детали аскетического быта полярников.