Я прошелся по своему новому кабинету, который был ненамного меньше футбольного поля.
— А что там, пожары потушили уже?
Министр покачал головой.
— Насколько можно судить, еще нет. Горит весьма серьезно и ветер разносит пожар. В огне весь центр Вены и Будапешта.
— Значит, припекает.
— И весьма серьезно, Государь.
— И каково ваше мнение на счет сих назначений?
Свербеев сделал небольшую паузу, прикидывая свой ответ.
— Смею полагать, Государь, что, судя по персоналиям, Австро-Венгрия ищет путь выхода из войны. Причем, судя по личности графа Каройи, император Карл готов к серьезным реформам административно-политического устройства Двуединой монархии. Конечно, противники этого плана весьма сильны, но давление из вне заставит их быть более сговорчивыми. Благо, что тот же Иштван Тиса благополучно коптит потолок в итальянском плену и не сможет мутить воду в Будапеште. Думаю, что все идет к некой широкой федерации с императором Карлом во главе. Если, разумеется, Австро-Венгрия вообще сохранится на карте Европы.
Вновь появился адъютант.
— Прошу простить, Государь, но прибыл вице-президент США Томас Маршалл.
— Хорошо, полковник, проводите его в синюю курительную.
Абаканович склонил голову и вышел.
— Что ж, Сергей Николаевич, я вас услышал. Следите за новостями и держите меня в курсе срочных. А я пойду, уделю внимание нашему дорогому гостю, будь он неладен.
РИМСКАЯ ИМПЕРИЯ. РИМ. ПАЛАЦЦО ВЕНЕЦИЯ. 25 сентября (8 октября) 1917 года.
— Как вам дворец?
— Как по мне — излишне роскошен. Но для приобретенной по случаю недвижимости вполне хорош. Может стать выгодной инвестицией. Хотя для посольства, как мне представляется, слишком пафосен.
— Ну, это скорее не здание посольства, а моя личная резиденция в Риме. Во всяком случае пока.
— Понимаю.
Мы пригубили бурбон и я вопросительно посмотрел на гостя.
— Итак?
— Ваше Величество, мы можем говорить без титулов и прочего, как два встретившихся по делу нью-йоркских бизнесмена? Я хотел бы обсудить дела, не тратя времени на громкие и бессмысленные слова.
— Слова эти отнюдь не бессмысленны, а мы не ковбои Среднего Запада, встретившиеся в каком-нибудь салуне. Однако, о чем же вы хотели говорить?
Видимо мой ответ не очень устроил «простого американского парня», поскольку тот явно поморщился. Ничего, перебьется. Имеют они привычку писать мемуары после отставки, а политики даже не торгаши, у политиков язык как помело.
— Я хотел поговорить о Польше.
Поднимаю бровь.
— Любопытно. И что же вы хотите мне сказать на сей счет?
— Я хочу спросить — какого черта вы требуете за Польшу столько денег?!!