— О чем ты говоришь, дорогая?
Бывшая Императрица мягко улыбнулась.
— О том, муж мой дорогой, что власть твоего брата зыбка и эфемерна. Он носится с фронта на фронт, он устроил катавасию с переездом столицы в Москву, одни уже переехали, другие еще нет. Вот и сейчас Михаил ненадолго вернулся в Москву, вновь ткнул палкой в помещичий муравейник, издав этот свой «Манифест о земле», и разворошил чиновничий улей, требуя чисток. И вот он опять собирается уезжать. Куда? За море! В Константинополь! И куклу эту свою итальянскую с собой забирает. Кто остается в Москве? А кто в Петрограде? Он даже Гурко отправил из Ставки на фронт! Кто остался в Ставке? Лукомский? Но он лишь наштаверх. А где главковерх? Нет его! Будет праздновать в Царьграде свою коронацию! В ТВОЕМ Царьграде СВОЮ коронацию!!!
Николай пожал плечами.
— Он уже покидал Москву и надолго. И ничего не случилось.
— Это было ДО МАНИФЕСТА. До ограбления помещиков. А среди них множество военных, включая генералов. Простят ли они Михаилу такое? Очень и очень в этом сомневаюсь. Скажу тебе больше — уверена, что и твой брат чувствует насколько все зыбко, иначе бы он так не хорохорился, и так много не писала бы хвалебного о нем банда Суворина, не старались бы они сделать из него героя-полководца. Все они понимают, что не простят им. И не забудут. Ничего и никому. И я не забуду.
Бывший Самодержец криво улыбнулся.
— Ох, Аликс, ты опять выдаешь желаемое за действительное. Ну, где, скажи мне на милость, где доказательства этих твоих фантазий? Откуда тебе ИЗ ЛИВАДИИ знать об этом?
Она торжествующе подняла указательный палец.
— Вот именно, Ники, вот именно! Это и есть главное доказательство! Твой брат нас просто боится. Боится разрешать к нам визиты…
— Не согласен, люди сами боятся к нам ездить.
— Они потому и боятся, что чувствуют, что заговор если еще не существует, то он, как минимум, реален, и не хотят преждевременно попадать в поле зрения ИСБ и прочих Михаила шавок. Миша твой нас удалил не потому, что я много, как ты выразился, болтала, а потому, что мои слова находили живейший отклик и понимание в высшем свете. Он тебя настолько боится, что даже не пригласил нас в Москву на свою коронацию!
— Аликс, ты же сама не хотела ехать и униженно стоять в стороне, глядя на то, как ОНИ коронуются!
— Да, я не хотела! Но я бы поехала! И я бы смотрела им в спину, зная о том, что вскоре кое кто дорого за все мои унижения заплатит!
— Опять слова и фантазии, Аликс. Михаил, надо отдать ему должное, просто-таки разгромил всяческую себе оппозицию, оплел Империю своими, как он выражается, спецслужбами, и жестко запугал всех, кто мог решиться на выступление.