Нет, я не хочу это вспоминать! Стараюсь вернуть своё сознание себе, но меня снова утягивает обратно. Я сопротивляюсь, но тщетно…
…И вдруг, как сквозь тёмное стекло, вижу… Мы летим на мотоцикле по трассе обратно в Идым. Только за рулём не Глеб, а я. Нет, не так. За рулём, конечно, Глеб, но я вижу его глазами. И не просто вижу – чувствую! На меня разом обрушились вся его боль, отчаяние и гнев…
⁂
Это невыносимо! То, что я сделала в панической попытке освободиться от наваждения, было сделано почти инстинктивно, неосознанно. Я сорвала цепочку с шеи и вывалилась назад в реальность. Сзади бешено сигналили разъярённые сограждане, со всех сторон меня пытались объехать другие машины. Разбираться в деталях было некогда, я решительно вдавила педаль газа, устремившись за оживившимся потоком проспекта.
До дома добралась уже около десяти вечера, по пути купила всевозможных лекарств от простуды, а ещё мед, малиновое варенье и липу. Кажется, именно липовым чаем с мёдом и малиновым вареньем нас с Ниной лечила в детстве мама.
На душе тяжко, словно весь тот кошмар повторился. А я даже плакать не могу. Не могу выйти из какого-то холодного оцепенения. Почему-то именно сегодня вдруг пришло осознание, что по-настоящему я и не выходила из него с той самой злополучной ночи, когда погиб Глеб. Просто не замечала, что в сердце поселился холод и какое-то странное безразличие. Так было легче. Так я не чувствовала разрывавшей изнутри боли и одиночества. Так я научилась не жалеть себя и справляться с жизнью самостоятельно.
В окнах моей квартиры непривычно горел свет. Меня всё ещё лихорадило. Я оставила свою «старушку» на подземной стоянке и поднялась на лифте на двенадцатый этаж, туго соображая, будто с похмелья. Меньше всего на свете мне хотелось с кем-то разговаривать, но дома Павел, и говорить придётся. Проторчала у лифта минут десять, собирая себя во что-то целое, пока не почувствовала слабость в ногах. Как ни крути, всю ночь на площадке не простоишь.
Странное дело, сначала я подумала, что работает телевизор, и только потом узнала голос сестры. Бред какой-то! Как она оказалась у меня в квартире?
– А вот и хозяйка, – поднялся Павел.
Картинка передо мной нарисовалась следующая. Павел и растерянная Нина сидели в креслах напротив друг друга в моей ярко освещённой гостиной. На журнальном столике стояли две чашки кофе и початая пицца на картонной подложке. И глаз сразу нервно зацепился за кроваво-красный след от кетчупа на моем любимом персиковом ковре. Внутри закипело негодование.
– И что здесь происходит, хотелось бы знать?