– Здравствуй, Оля, – робко отозвалась Нина.
– Я смотрю, вы неплохо устроились! Поужинали, причём судя по всему, – я ткнула пальцем в пятно на ковре, – весьма бурно. Что ещё? Заказали шампанское и ананасы?
– Ты ревнуешь, что ли? – иронично бросил Павел и плюхнулся обратно в кресло.
– Я не с тобой разговариваю.
Выглядел он неважно. Хорошо, что я купила лекарства. А Нина старалась не смотреть в мою сторону, явно справляясь с чем-то внутри себя.
– Почему ты здесь? Каникулы уже закончились?
– Я просто…
– А если и закончились, не помню, чтобы мы договаривались о встрече.
– Ну-ну, разошлась, – перебил Павел. – Я понял, Нина – нечастый гость в этом доме. Так давайте отметим это знаменательное событие!
Я наградила его самым испепеляющим взглядом, на какой только была способна, но его нисколько не проняло. Он схватил трубку домашнего телефона и заказал бутылку коньяка в круглосуточном гипермаркете «Аркан». И ещё кучу всяких продуктов, которые для моего сиротливого холодильника оказались бы весьма кстати.
– Ты не обнаглел? – возмутилась я. – Ты в моём доме, между прочим.
Бросила на столик пакет с лекарствами. Павел с энтузиазмом зарылся в нём, вынимая содержимое.
– Да ты сама мать Тереза, как я погляжу, – довольно заулыбался он. – Будешь меня лечить?
Я скинула, наконец, полушубок и с наслаждением уселась на диван. Так хотелось уже расслабиться, но впереди, похоже, предстояла непростая ночь, так как Павел и не собирался тихо себе болеть. А Нина, хоть и чувствовала себя не в своей тарелке, уходить, видимо, тоже не планировала.
– Итак, – я снова обратилась к сестре, – несмотря на этот балаган, вопрос остался прежним. Чем обязана? Что-то ещё случилось или ты вдруг по мне соскучилась?
Нина старалась как-то собраться, но сильно нервничала. Мне даже стало её немного жаль. Я не давала раньше себе особого труда думать об этом, но… Не знаю… Может, я ждала, что тогда, пять лет назад, сестра как-то меня поддержит или поймёт, по крайней мере. Но нет. Нина всегда была на стороне матери, как будто боялась разочаровать её, как я. А может, у неё просто никогда не было сил совершать свои собственные поступки? Наверное, теперь, после смерти матери, ей особенно тяжело. Ведь больше нет человека, который бы направлял её в нужное русло, и приходится всё решать самой. В глубине души я, конечно, знала, что веду себя жестоко и несправедливо, но ничего не могла с собой поделать. Мне словно хотелось сделать ей больно, чтобы она почувствовала, как на самом деле больно мне.
– Я хотела поговорить, – наконец сказала сестра.