– А вот не подстрелил же. Думаешь, случайно? Нет, иначе как-то подберись. Откуда Лыков не ждет. С ним еще помощник ходит, родственник нашего Азвестопуло. Свалился на мою голову! Двоих тем более не взять.
– Ладно, уйму я их высокородие, – оскалился Варивода. – Есть мыслишка.
– Какая?
– Прочтешь в газетах. Только мне личность сменить надо. Привез?
Асьминкин пододвинул ногой портфель:
– Вот. Паспорт, билет ратника, сберегательная книжка. И парик с бородой – Рыжий тебе поможет приладить. Как он? Мне показалось, нервничает?
– Евдоксий долго не протянет, – вздохнул атаман. – Пугливый стал. Быстрее бы закончить, и дёру. А? Мы можем хоть завтра в ночь. Чего тянем-то?
– Нельзя, рано еще, – объяснил табаковод. – В три бака только закачивают. А их там шестнадцать. Если сейчас взорвем, мало проку. Быстренько восстановят, и второй раз уже не подберешься.
– Чего так долго? Им обороты нужны, или как?
Асьминкин стал рассказывать со знанием дела:
– Гукасов требует за прокачку через свою трубу пять копеек с пуда. Многие считают, что это денной грабеж. Светлейший князь Салтыков отказался наотрез, и теперь его ямы полны нефтью, а девать ее некуда. Вот баки и стоят пока пустые. Некрасов с Тарновским, Майкопский соединенный синдикат, Трифонов-Мордовцев – все торгуются. Но Гукасов скоро их сломает, в их баки тоже пустят нефть, и тогда набежит столько, сколько нам нужно. Потерпите еще неделю.
– Я другое не пойму, – осторожно заговорил бандит. – Ну, спалим мы баки Гукасова с Морингом, которые сейчас зальют. Но ведь завод Андрейса только строится. Там пока нечему гореть, еще ямы роют… Он уцелеет и будет торчать между тобой и трубопроводом. Почему не дождаться, когда его пустят? Накачают нефть, и мы сразу всех… одной бомбой. А?
– Никто нам теперь ждать не позволит, – рассердился табаковод. – И все из-за тебя! Зачем в Новороссийске нашумел? Тридцать тысяч взял и хвост себе на хурту[75] приделал. А сейчас в этот хвост вцепился зубами Лыков, от такого не отвяжешься. Надо быстро спалить то, что успеем, и концы в воду! А с Андрейсом и его заводом я позже разберусь.
Шкуропат насупился, но промолчал.
– Чего глядишь, как середа на пятницу? – еще пуще распалился Асьминкин. – Правда глаза колет? Взять хороший куш без всякой пальбы – вот это, я понимаю, дело. Кинул бомбу-другую, все подумают, что само загорелось… А ты забрал всего-ничего. С налетом средь бела дня, с пальбой, с покойниками. Весь Кавказ взбаламутил. Зачем? Не можешь без крови? Терпения не хватает? Подождал бы, как я тебя просил, до большого пожара, а потом делал бы что хочешь. Теперь из-за твоей жадности да глупости прислали сюда сыщиков аж из Петербурга. Ты вот что. Сам вляпался, сам и подчищай за собой. Займись срочно Лыковым.