– Займусь, он у меня попляшет. Что еще Захаров рассказал?
– Что я у сыскных первый на подозрении. Они пытаются следить, да плохо выходит. Все же надо вам менять квартиру. Завтра перебирайтесь в другое место, в шестьдесят шестой квартал.
– Опять мортиру на себе тащить…
– А ты хочешь, чтобы я тебе своего кучера дал? – озлился Асьминкин. – Когда за ним следят.
– Ладно. В каком номере поселился питерский?
– На втором этаже, шестой номер. Грек его в другом конце коридора.
– Отвлечь грека можно? – Варивода начал прикидывать: – Лучше с утра. Лыков пойдет в сыскное. Бояться он не привык, мы и воспользуемся.
– Отвлечь грека… Попробую. Завтра поутру? Я коридорному плачу, пускай придумает. Денег у меня выманил – прорву. А ты триста тысяч упустил!
– Никак нельзя было, – стал оправдываться бандит. – Лыков хитрый, он меня там дожидался. Я думал, он пойдет своих выручать, ан нет. Ладно я ноги унес. А за пожар-то нам хорошо заплатят? Ты щас намекнул на хороший куш. Хороший – это сколько? Гляди, Конон, не вздумай меня дурить. С-под земли достану.
– Не боись, там кошель толстый, какой нам и не снился. Англичане за пожар полмиллиона дают! Хватит вам с Рыжим до конца жизни.
Два негодяя выпили еще по стакану, и табаковод щелкнул крышкой золотых часов:
– Ну, мне пора. Грека я завтра отодвину. Смотри, не осрамись другим разом.
Утром, когда Лыков ждал помощника к завтраку, вместо него пришел коридорный Анисим и начал скулить. Он гладил брюки Азвестопуло, его отвлекли с самоваром, и единственные штаны сгорели. Точнее, на них теперь большое пятно, постоялец бранится и посылает виновного в магазин за новыми портками.
Алексей Николаевич позавтракал в одиночестве, навестил помощника – тот опять ругался по-гречески – и пошел в сыскное. Выйдя на Красную, он стал пропускать идущий слева трамвай. Вдруг кто-то сильно толкнул его в спину. Статский советник полетел прямо под колеса. В последний момент он успел выставить вперед руки. Сильно ударился головой о метельник и потерял сознание…
Очнулся он не скоро и обнаружил себя полураздетым, лежащим в кровати. Слышались знакомые голоса. Пришельцев негромко спросил:
– Сергей Манолович, вы можете себе представить, чтобы Лыков зазевался и попал под трамвай по своей воле?
– Никогда! Более того, если это случится, то скорее пострадает трамвай, чем Алексей Николаевич. Его толкнули, это очевидно.
– Да, свидетели то же говорят. Высокий, черная борода и черные длинные волосы. Клешни как у рака. Варивода, кто же еще…
Лыков открыл глаза и сказал тихо:
– Я видел его на выходе и не узнал.