Обрушилась не вся пещера, и завалы попытались разобрать, но, насколько я поняла, ни к чему хорошему это не привело. Были несчастные случаи, описанные в газетах скупо и смутно. После этого спасательную операцию быстренько свернули, а то, что осталось от пещер, признали особо опасной территорией.
Но перед этим там нашли единственного выжившего, маленького мальчика, без которого на мемориальной доске пришлось бы гравировать цифру 44. Никто не понимал, как он умудрился спастись, а сам мальчик был слишком мал, чтобы дать хоть какие-то ответы. Он тогда вообще не говорил, ни слова произнести не мог! Конечно, он был травмирован случившимся, и я не представляю, сколько у Ирины Георгиевны ушло сил и времени, чтобы он стал прежним.
Казалось, что на этом все должно было закончиться, но нет. Годы шли, средства массовой информации развивались, цензура теряла былую власть. Уже непросто было заставить людей молчать о том, о чем молчать никак не хочется.
Заблокированные пещеры постепенно обрастали дурной славой. Оттуда до ближайшего жилья была пара километров, и все равно жители деревни все больше жаловались на плохое самочувствие, на умирающие поля и сады, а главное, на странные, леденящие душу звуки, то и дело доносящиеся со стороны пещер. Словно покойники, брошенные там, плачут о своей судьбе! Эти показания не подтвердились, никому не удалось записать ничего подозрительного. Сообразив, что им не помогут, жители начали разъезжаться, и деревня опустела. Целая деревня — это уже не шутки! Впрочем, в дальних поселках в мистическую силу пещер не верили и жили так, как раньше.
Получается, у той силы, которая вырывалась из пещер, был определенный радиус действия. Это если предположить, что ее не выдумали, а предполагать такое я не собиралась. У меня как раз хватало причин верить, что жители деревни были правы!
Да, в тех местах пропадали люди, чаще всего — уже какие-нибудь современные блогеры и самопровозглашенные охотники за паранормальными явлениями. Те, кто громче всех кричал, что найдет разгадку многолетней тайны, обычно не возвращались. Ясно, какое объяснение этому находили: полезли в пещеры, провалились на глубину, сами виноваты.
Пропавших искали, но скорее так — для галочки. Никто не собирался ради них спускаться под землю. Их судьба считалась очередным доказательством, что пещеры трогать опасно.
Если бы Тарасов узнал о моих исследованиях, он бы сейчас самодовольно ухмыльнулся и ляпнул что-нибудь вроде «Я же говорил, что вам не нужно в это лезть!» Ну и черт с ним. Мне бы побольше данных!