И в этом мире сейчас Руслан…
Я хотела прочитать еще пару рассказов, но не смогла, меня отвлек странный звук из комнаты. Жуткий звук! Казалось бы: я должна быть готовой к любым неожиданностям после всего, что случилось. А я, наивная, все надеялась, что больше проблем не будет…
Дура. Что, забыла, сколько времени мы здесь? Тарасов подтвердил: чем дольше Руслан задерживается где-то, тем опасней там находиться другим людям. Но дни тишины и покоя усыпили мою бдительность, и я решила, что ничего уже не будет. Ага, конечно!
Звуки, которые я слышала, были хрипом: кто-то задыхался. Да понятно, кто! Когда я вбежала в комнату, Руслан уже стоял на коленях, сжимая шею обеими руками, и отчаянно пытался сделать вдох.
Я сразу вспомнила тело Алеси, скорчившееся на полу. Она ведь тоже задыхалась, она изодрала себе горло до крови, но ничего не помогло! А теперь это происходит с Русланом! Или не это?..
Мое оцепенение длилось недолго, секунду или две. Потом в голове будто что-то щелкнуло, и я почувствовала, как страх отступает, быстро, уступая дорогу холодной решимости. Я понятия не имела, что происходит. Но я ведь была опекуном Руслана, я несла ответственность за его жизнь! Я должна была помогать ему, пока это возможно, как бы страшно мне ни было.
Он не пришел в себя, его взгляд оставался пустым, но, кажется, ему стало спокойней от того, что я здесь. По крайней мере, в это мне хотелось верить. Я помогла ему стать на колени, заставила убрать руки от шеи, чтобы я смогла рассмотреть, что с ним творится.
Хорошая новость — горло не опухло, это был не тот случай, что у Алеси. Плохая новость — прямо у него изо рта в каком-то невообразимом количестве лилась вода. Не слюни, нет, именно вода, холодная и зеленовато-мутная.
Он захлебывался! Здесь, прямо в этой комнате, окруженный воздухом… А значит, там, в том мире, он тонул. Он умирал, а я была рядом и ничего не могла изменить! Вот о чем говорил Тарасов. Рано или поздно Руслан умрет, и все закончится.
Может, мне полагалось радоваться тому, что мое «освобождение» замаячило на горизонте? Вот только ничего похожего на радость я не чувствовала. Все мои мысли и все желания были сосредоточены на одном: спасти его, спасти во что бы то ни стало. Я не позволяла себе думать, что будет, если я не справлюсь. Если раньше, в моменты усталости и тоски, я еще могла пофилософствовать, надо ли мне все это, то теперь я предельно четко понимала: надо. Он мне нужен, я без него не смогу!
И не нужна мне никакая «нормальная мирная жизнь». Плевать мне, сколько мне лет, могу ли я начать все сначала. Я не хочу начинать все с начала, вот в чем подвох! Такая встреча, как у нас с ним, бывает только раз в жизни, и если я отпущу его сейчас… Это будет тупик, предел.