Я крутила ключи в руках, и совершенно не представляла, куда теперь буду их ронять. Определенно, эти лужи были моим любимым местом во дворе.
* * *
— А потом? — Макс оказался замечательным слушателем, он не перебивал, не жалел меня, и не объяснял где я не права.
— А потом мне помогла старая подруга. Она одолжила мне денег. Квартира осталась за мной, я без проблем выписала мужа, и оставшуюся сумму он как-то набрал сам. А я за деньги должна была исполнить одну ее просьбу. Любую, какой бы глупой она мне не показалась. И я дала слово.
— Очень интересно. — Макс крутил в руках телефон во время всей нашей беседы. Я вначале даже не обратила внимания на это, а потом присмотрелась повнимательнее. Это был не просто телефон, трубка для звонков, это был практически компьютер, я про такие только слышала.
— Ты записывал? — Я скорее сказала, чем спросила.
— Разумеется. Думаю, Саше надо будет послушать. А при нем ты вряд ли будешь такой разговорчивой.
— Действительно. Не люблю жаловаться.
— Да, такую историю закрутила. — Макс продолжил крутить в руках телефон, но теперь я была уверена, что не записывает наш разговор. — Скажу тебе как юрист, твой долг — полная ерунда. Любой хороший юрист легко бы тебе отсудил твою квартиру обратно. А вот в чем Ольгина выгода в вашей женитьбе надо еще разобраться. Собственно, Саша сейчас с этим и разбирается.
Мимо нас на бреющем полете пролетел слоник. В руках у него был самолетик, который, пережив пару воздушных катастроф, уже не мог летать, но вполне мог быть выставлен в музее.
— Галя, а мы будем раскрашивать самолет? — В этот раз Вадик приземлился сам и приземлил самолетик довольно аккуратно.
— Нет, Вадик, — ответил за меня Макс, — мы сейчас с тобой пойдем домой, нам пора кушать, а самолетики вы будете разукрашивать потом, когда Галя домой приедет.
— А когда Галя домой придет? — требовательно вопросил слоник.
Макс растерянно посмотрел на меня. Я тоже пожала плечами. Кто ж знает. Но Вадик уже забыл про заданный им же самим вопрос и, подскочив, потянул Макса за руку:
— Пойдем! Там мультики скоро. И папа с работы придет, да?
— Да, скоро. — Послушно пошел Макс, помахав мне на прощание рукой.
Мне предстояло еще самое сложное: дойти самой обратно до палаты. Вечер не принес ничего нового, те же уколы, после которых жизнь становилась просто прекрасной.
Утро тоже было замечательным, только однообразным, хотя я уже вполне бодро сама дошла до туалета и обратно. А самое главное — мне разрешили завтрак. Только тот, кто был его лишен два дня, может понять какое это счастье — овсянка и жидкий чай. Никакими лечебными процедурами кроме обхода меня не мучили, и я с чистой совестью, после завтрака спала аж до самого полдника. А потом на пороге возник огромный букет из белых роз, за который держался Александр Петрович.