Внезапно мне совершенно расхотелось есть. Видимо, это все же нервное. Я посмотрела на Александра Петровича прямо. И он мне показался безумно уставшим, и каким-то более человечным что ли, чем придуманный мною образ.
— Тут есть салаты, вроде бы не плохие. Но я не знаю точно. Единственное, что тут выше похвал, ну, для меня, это овсяная каша с фруктами. Но… я не думаю, что есть кашу в шесть вечера… как-то это довольно странно.
— Ну, почему же. Каша вполне вписывается в мой заказ. И он действительно заказал две овсянки.
А потом мы ели овсянку, и он рассказывал какие-то смешные истории из жизни своих друзей, и просто анекдоты. И мне было уже не только страшно, но и интересно. И даже скорее интересно, чем страшно.
* * *
А когда под ногами зашуршал ковер из опавших листьев, вечернее небо мягкой прохладной шалью опустилось мне на плечи, тогда мне снова стало страшно. Потому что мы шли через парк, шли к нему домой, где теперь будет и мой дом. Ну, по крайней мере, до тех пор, пока я не надоем и мы не разведемся. Разумеется, я понимала, зачем мы шли, и что мне предстояло пройти еще несколько проверок, до того момента, что я буду признана нормальной, полноценной женой. И эта перспектива меня пугала. Я еще помнила, что такое быть женой, женой любимого мужа.
Мы шли по вечернему парку, место было довольно нахоженное, я тут бывала довольно часто, хотя и реже чем в кофейне. Помню, как мы с подругой тут кормили белок, а один наглый самец белки влез мне по штанине до пояса, сидел верхом на моих штанах и клянчил орешки. Он оказался самым смелым, и самым наглым, потому что другую белку мы смогли уговорить брать орешки только из рук, и то она их брала очень быстро, отбегала на безопасное расстояние и там закапывала.
Александр Петрович никуда особенно не торопился, он продолжал рассказывать веселые истории из своей жизни, и у него получалось очень смешно. Он ничего не рассказывал о своей работе, вначале это меня немного насторожило, но потом на мой прямой вопрос, он небрежно бросил, что у него свой маленький частный бизнес, и я прекратила расспросы. Либо бизнес был не слишком честным, либо он не хотел посвящать меня в свои дела. В любом случае это его полное право. Моя же работа вообще не представляла никакого интереса: я работала администратором в медицинском центре. И рассказывать мне про нее было просто нечего. Поэтому я рассказывала про белок, и способы их кормления:
— Смотрите, а вот тут она села на дорожку и смотрит на меня, а потом как разбежится, и вверх мне по штанине. Сидит вот, прям тут, и смотрит на меня.