Они лежали на песке, окрашенном лучами заходящего солнца во все оттенки пурпура. Шепот прибрежных волн вторил дыханию. Их соединяла теплота обнаженных тел, разгоряченных, несмотря на вечернюю прохладу, что нес бриз.
Он коснулся уголком губ ее гладкого плеча и прошептал:
— Моя…
Она выгнулась дугой навстречу этой ласке и прижалась к сильной мужской груди.
Морские буруны рассказывали извечную легенду о двух любящих сердцах.
Капли пота на спине, прилипший к локтям песок, тихий женский стон, поцелуй, полный страсти…
— Стоп, снято! — Окрик режиссера был не хуже выстрела стартового пистолета, ознаменовавшего начало забега.
Герой-любовник тут же скатился с красотки-блондинки, выплевывая песок, попавший в рот во время поцелуя, девушка сбросила накладную грудь четвертого размера. К гриму так же прилип вездесущий песок.
— Будет ещё дубль? — осведомилась ассистентка, преданно заглядывая в глаза режиссеру.
— Нет, думаю, достаточно. — Прокуренный бас принадлежал гурману с большим стажем и внушительным брюшком.
Режиссер поднялся, огладил короткую, но густую бороду и объявил:
— На сегодня закончили. Завтра в пять утра пишем сцену «Утро на пляже». — Видя угрюмые лица съемочной группы, расщедрился на пояснения: — Свет в это время самый лучший.
Тут на его руке зазвонил браслет, сообщая, что с ним жаждут связаться. Движением, доведенным до автоматизма, Эрий Гусво открыл вирт-окно:
— Слушаю тебя, Стив.
Его собеседник, поджарый, смуглый и столь же улыбчивый, как акула, не стал утруждать себя этикетом и начал с главного:
— Эр, ты в курсе, что рейтинг нашего шоу упал?
Режиссер усмехнулся:
— Брось, он не может упасть. И среди публики Колизея в Древнем Риме, и среди зрителей «Первого галактического» всегда в фаворе будут три вещи: еда, секс и кровь. О первой говорят кулинарные шоу, о последнем — ежедневные сводки новостей, а мой удел…
— Видимо, секс, завернутый в розовую и сладкую обертку любви, уже не так популярен, — перебил его Стив.
— И что ты предлагаешь? — прищурился Эр, глядя на экран вирт-окна.
— Есть идея для нового сезона, — усмехнулся продюсер.
В окно, выходящее на тестовую площадку, ярко светила звезда, по давней традиции именуемая Солнцем. Стеклопластик не пропускал извне ни тепло, ни холод. Только свет.
Кэмелия рассеянно водила пальцем по поверхности стекла. Ей сейчас как раз не хватало немного тепла и поддержки — от нервного напряжения девушка не чувствовала рук, настолько они замерзли.
— Волнуешься? — раздался чуть надтреснутый тенор за ее спиной.
— Конечно. — Она тяжело вздохнула, но обернулась уже с улыбкой на губах.
