— Нет, абсолютно не требуется.
Вот это да, совсем охренел клыкастый папашка. Не появлялся 23 года, знать обо мне ничего не хотел, а тут на тебе: забрать и превратить! Нет, меня это совершенно не устраивает. Я в большом, нет в ужасном ахуе.
— А знаешь что папаша, вали отсюда нахуй, чтобы я твоей клыкастой рожи не видела. Не хочу я никакой трон и ты мне подавно не нужен, — я буквально выплюнула эти слова ему в лицо. А он спокойненько так повернулся к выходу из палаты, но в дверном проеме остановился и бросил мне через плечо:
— Мы еще с тобой встретимся, запомни мои слова.
— Надеюсь не в этой жизни упырь.
Он ушел и не сказал больше ни одного слова, только посмотрел на меня так, что у меня душа в пятки ушла.
Я сидела на полу и долго не могла собрать мысли в одну кучу. Нет так не годиться, надо разложить по полочкам полученную информацию.
Во-первых: мой отец вампир.
Во-вторых: моя мать человек, нет я вспомнила слова своей бабушки, что моя мама была ведьма, как я могла забыть про это.
В-третьих: я не человек, а дампир, да еще и королевской крови. М-да, ситуация.
За своими размышлениями я и не заметила, как в мою палату кто-то вошел.
Оглядевшись по сторонам, я заметила вчерашнего вампира, как его там зовут… а «клыкозаврик» Кирюха, мать его за ногу.
— Че приперся, упыреныш? Какого хрена тебе от меня нужно? Я же сказала, чтобы больше никогда тебя не видела, — проговорила я, поднимаясь с пола.
— Пришел увидеть тебя, а что, запрещаешь? — в его голосе проскальзывало недоумение.
— Да, ненавижу клыкастых упырей. Почему ты ко мне приходишь, тебе-то от меня чего надо?
— Нет мне ничего не надо, я просто следил за тобой с 13 лет. Я тогда тебе помог у подъезда, помнишь?
— Ладно, ты следил за мной, но зачем? — решила я пропустить мимо ушей второй вопрос.
Минуту я стояла и сверлила его своим взглядом, полным ненависти, а потом он мне сказал такое, что я чуть не упала в обморок.
— Потому, что я тебя люблю.
— Чего? — я, правда, не поняла смысл сказанных слов.
— Это правда, с первого взгляда как тебя увидел.
— А разве вампиры умеют любить?
— Да мы умеем любить, и если это произойдет, то это навечно, — с грустью в голосе сказал он.
Я на это ему ничего не ответила. Он все понял без слов.
— Знаешь, мне кажется, что здесь что-то еще, ты мне не договариваешь, — с подозрением спросила я.
— Да ты права. Я следил за тобой еще и из-за твоего отца и если ты меня не хочешь видеть, так тому и быть, — сказал он и вылетел из моей палаты на вампирской скорости.
Оставшийся день до выписки я находилась в состоянии непонятного страха, которое называется одиночество.