Тэд тоже сиганул, не тратя время на разбег, в коротком прыжке оказался на кромке. Он, балансируя, ощутил под босыми ногами мокрое дерево, а потом… Короткий полет и холодная вода сомкнулась над его светлой макушкой.
Зимнее море с его седыми бурунами никогда не жаловало тех, кто стремился в его глубины. Это не теплые воды, что плескались за барьером вокруг столицы. Здесь, в Северном пределе, находился Оплот — место, огороженное от моря дамбой, высота которой была ничтожна — всего-то двадцать футов. Но никто из мирных жителей добровольно не спешил поселиться столь близко к поверхности вод: слишком уж ледяными они были.
Вот только тех, кому предстояло стать ловцами, это волновало мало. Особенно сейчас, когда грудь сжимали холодные обручи, перед завязанными глазами плыли разноцветные круги, а пальцы одеревенели. Казалось, еще краткий миг, и Тэд сдастся, откроет рот в бесплотной попытке вдохнуть, и его легкие заполнит соленая муть со дна.
«Только не сдаваться, только не сдаваться…», — последняя мысль на границе ускользающего сознания и … Тэд проснулся. Он открыл глаза, все еще судорожно глотая ртом воздух.
— Всего лишь сон. Тлен и пепел, опять этот сволочной сон! — ловец провел ладонью по лицу, стирая холодный пот.
Кошмар, сотканный из воспоминаний дня, которому минуло уже пять лет, посещал его редко. Порою Тэд малодушно думал, что избавился от него вовсе. Ан нет, память, как садист-извращенец, подкидывала картины некогда пережитого в самый неожиданный момент. Вот как сейчас, когда под боком спала, укрывшись простыней, девица.
Сегодня у Тэда выдалась жаркая ночка, и он не прочь был ее повторить. Всю, кроме этого растреклятого сна. А ведь тогда вынырнули на поверхность всего семеро. Семеро из трех дюжин! Мессир, помниться, обронил с сожалением, что в том году мало у кого дар полностью раскрылся… Напыщенную морду этого индюка Тэд тогда, казалось бы, запомнил навсегда. Но сейчас, по прошествии пяти лет черты одутловатого лица уже расплывались перед мысленным взором, зато ненависть — ненависть была прежней.
Его, пацана, выросшего на улице, в одиннадцать лет поймали на краже. Уже тогда Тед был знатным щипачом. Беспризорника ждали исправительные работы на рудниках. И его бы отправили на хребет, чьи пики возвышались над морем на сотни футов, если бы не тот, у кого малой умудрился стянуть кошель. Тэд нарвался на стража Оплота — Хьюго Стоуна, чье лицо было изукрашено уродливым рисунком шрамов.
Тэд помнил того меченного стража, что пришел в тюрьму и долго стоял по другую сторону решетки, изучая воришку, сумевшего его обчистить. Пристально так смотрел, с прищуром. А потом повернулся к стражнику на посту и бросил: