Весенний рассвет в горах. Каждый раз — чудо. Горящие алым шапки ледников, и сумрака покров в долинах. Тишина, которая оглушает. Чистый воздух. Им невозможно надышаться. Каждый раз кажется, что для абсолютного счастья не хватает ровно глотка этого первозданного покоя.
Сегодня туман, что стелился по расщелинам, казался особенно густым, молочным. Про такой горцы говорили: может укутать в шаль вечных снов.
Мужчина, выбежавший из штольни на террасу, взмыленный, запыхавшийся, выругался и выкинул в обрыв бесполезный разряженный револьвер. Пот градом тек по его седым вискам, сердце билось о грудную клетку в рваном ритме, свистящее дыхание то и дело сменялась покашливанием. И не мудрено: гремучий пещерный газ вдоволь сдобрил воздух там, внизу.
Беглец зажал ладонью рану на плече и оглянулся. Топота еще не было слышно, но он знал: пройдет меньше минуты, и его настигнут.
Взгляд ввысь, словно подстреленный заранее просил у неба прощения за задуманное.
— Не дождешься, — зло выплюнул он, и, набрав побольше воздуха в грудь, крикнул что есть мочи: — Э-ге-гей!
О горах он знал даже больше, чем все. Легенды и предания, научные выкладки и магические расчёты. Почти вся его жизнь была посвящена им. И лишь малая толика — семье, вернее, тому, что от нее осталось. А сейчас не будет и ее. И его самого не будет.
Гора откликнулась на зов. Эхо прокатилось по склонам, отразилось от вершин, ударилось о глыбы, сдвинуло с места мелкую гальку. Она полетела вниз, пихая по пути соседок габаритами поболее, и вот уже со склона понесся камнепад, толкнувший в свою очередь целый пласт, подмытый вешними водами.
В грохоте лавины потонули и выстрелы, и отборный мат, и мольбы к Престололикому. Ни небо, ни земля не услышали голосов мелких людишек, когда изволила заговорить гора.
Хлоя Элгрис.
— Моя медовая, просыпайся, — нежный голос мужа с характерной утренней хрипотцой прозвучал у самого уха. Невесомый поцелуй в висок я почувствовала сквозь сладкую негу.
— Грег, еще две минуточки, — пробормотала сонно, зарываясь в одеяло.
Супруг проявил настойчивость, и его рука скользнула в вырез ночной сорочки.
— Ну зачем ты начинаешь? Так же хорошо спали, — пробормотала я, отчаянно цепляясь за ускользающее сновидение.
— Я подумал, что моя замечательная женушка захочет проводить своего котика. Ведь я сегодня уезжаю на целый день на верфи… — протянул соблазнитель и поцеловал. На этот раз в губы, окончательно прогоняя остатки ночных грез.
Все же мне достался замечательный супруг: чуткий, внимательный, обаятельный. Это не считая того, что он был умопомрачительно красив, в отличие от заурядной меня.
