Но едва говоривший глянул на мое лицо, осекся.
— Миссис, что у вас случилось? — невысокий, с бледной рыхлой кожей и вислыми щеками мужичонка, что стоял у трапа, подался вперед.
Нехорошо начинать разговор, не поприветствовав собеседника. Дурной тон оставлять вопрос без ответа. Этим истинам меня с детства учили гувернантки и бонны. Вот только сейчас было не до этикета.
Я подняла на него глаза и одними лишь губами прошептала:
— Мне необходимо попасть на верфи.
Удивительно, но, несмотря на сип, мужик понял, куда мне надо.
— Если к судострою, то вам к Колченогому Алаиру надо, — его батискаф туды ходит, — и в подтверждение своих слов он ткнул пальцем, похожим на грязную сардельку, в стоявший невдалеке батискаф. Тот тоже выпятил свою помятую корму и ржавый винт из барьера и гордо завис в воздухе, не доставая пузом до горбылей настила три фута.
Я лишь кивнула и, как робот из витрины «Магии механизмов от Джуди Роу», тяжелыми деревянными шагами двинулась в указанном направлении.
Пассажирский батискаф, что отходил к верфям, был неказист, широкобрюх и настолько ржав, что рыжины на его обшивке было больше, чем бирюзовой краски. Боковые винты, что виднелись по ту сторону барьера, неспешно вращались. Зато у такой раритетной посудины имелось одно неоспоримое преимущество: скорость на ней, наверняка, просто не чувствуется (… сколько ни подгоняй элементаля в двигателе).
Плачевный вид батискафа объяснялся просто: он был для рабочих. Простых трудяг, что каждое утро спешат на верфи, а потом глубокой ночью добираются до окраин столицы. К чему им переплачивать за комфорт спозаранку? Ведь в предрассветный час, когда глаза еще с прищуром смотрят на мир, а дрянной, повторно сваренный кофе (он же — оружие массового воскрешения), еще не пробудил организм ото сна, изыски интерьера ни к чему. Тут единственное — чтобы посудина не развалилась в воде, а все остальное — мелочи жизни.
Когда я подошла к судну, капитан уже закрывал шлюз.
— Подождите. — Голос сел, и крик больше походил на шипение.
— Сюда? — с сомнением уточнил худой, как щепка, капитан, опираясь на костыль.
— Да, мне нужно во что бы то ни стало попасть на верфи.
— Четверть фунта, — безучастно озвучил мзду тощий. Он, в отличие от первого, плевать хотел на внешний вид и состояние леди.
Только тут вспомнила, что у меня с собой нет не только ни одного никелированного фунта, но даже и бронзового пенса.
Капитан, видя мою растерянность, прошелся взглядом, как наждаком, от мысов туфель-лодочек, испачканных в крови и грязи, до растрепанной макушки, а потом выдал: