Эта кухня — ненавижу ее, этот стол, хотя и выбросила его — тоже ненавижу.
— Уверена? По-моему, началось самое интересное, — улыбается этот гад, стоя в дверном проеме и смотря на представление возле стола.
Хватаю его за ворот и трясу что есть силы.
— Хватит играть с моими воспоминаниями! Ты хотел желание? Так вот оно: я хочу проснуться! Плевать на цену, плевать!!! — кричу, видя на таком знакомом лице такую мерзкую и непривычную улыбку.
— Хорошо, но цена будет велика, — говорит он.
— Жалкая, — слышу голос Кая из воспоминаний.
— Плевать, быстрее, верни меня обратно! — кричу, зажмуриваясь до боли.
— Ну, ладно, — легко соглашается он, — упрямая, вся в мать.
Легкий толчок по лбу и все.
Открываю глаза, точнее глаз, второй все ещё болит, и все ещё заплыл. Да здравствует жизнь, да здравствует боль! Что-то влажное проходится языком по лицу, так что дергаюсь в сторону и вскрикиваю. Спина! Гребанная спина! Поворачиваюсь снова на живот и тяжело дышу, приходя в себя после жуткой боли. Мельком замечаю две пары лап мохнатых совсем рядом. Оборотни! Везде оборотни, даже в кошмарах снятся. Кто это? Почему не превращается? Мех черный — радость-то какая! На рожу этого блондина ещё долго не смогу смотреть, во сне реально нагляделась.
Стоп, а кто это? Ваня? У него расцветка похожа, но комплекция в разы больше. Кто это? Это с других стай? Оборотень наклоняется к моей спине, а даже чувствую его горячее дыхание на коже.
— Не смей! — кричит резко кто-то, и оборотень дергается от меня как ошпаренный.
Меня тут полизать захотели, полечить, возможно, а тут кто-то мешает? Хотя, может, меня наоборот съесть захотели, откуда мне знать? Со стороны, наверное, виднее. Милостиво жду, когда какой-то мужик в армейской обуви подойдет ко мне. Подошел, и как ткнул ногой в бок, что я на спину перекатилась. А там… в общем спина! Я ору, волк воет, мужик матерится… как будто на тот свет снова собралась.
— Больно же! — возмущаюсь, когда сил кричать уже нет, и, только тяжело дышу.
Черный волк без спросу сует свой язык мне в лицо, за что тут же получает — его дергают на здоровый ошейник, словно шавку какую. Что вообще происходит? Почему кто-то держит оборотня на поводке, да еще и за собаку держит? Почему этот человек все ещё жив? Мужик тем временем замахивается рукой на здоровую голову оборотня, но не бьет, уж больно жалобно он скулит.
— Вы совсем сдурели так с человеком поступать? — сказала не подумав.
Это же рабство чистой воды!
— Да то ж человек… а она зверь, — говорит мужик и впервые замечаю, что черты его лица знакомы мне.