Моя не совсем трезвая голова, влет переварила поступившую информацию, отнеслась к ней со здоровой долей с юмора, и выдала ехидное:
— Ну, и-и?
— Среди женщин высшего света, за мной давно закрепилась репутация опасного сердцееда.
Верю. Я окинула Франчиаса плотоядным взглядом: волосы растрепаны — челка падает на мерцающие золотые глаза; рубашка застегнута только на три нижние пуговицы, что позволило рассмотреть бледную мускулистую грудь и несколько рядов кубиков пресса; брюки натянулись… Кхе-кхем. Мое пъяненькое либидо начало отчаянно мне семафорить.
Та-ак, спокойно. Дышим ровнее. Ровнее, я сказала! Фран заметил осоловевший взгляд, но продолжил тем же бесстрастным тоном.
— Я милостив к своим союзникам и жесток к врагам. Для достижения своих целей я готов пойти на все. Меня ненавидят и боятся. Все — и мои враги, и союзники — видят во мне только то, что я хочу, чтобы они видели. Кто бы ни говорил, что знает меня — лжет.
Откинув голову назад, я устало вздохнула.
— Ничего нового ты мне не сказал, — перекатила голову на плечо, чтобы видеть, как расширяются вертикальные зрачки. — Это ведь не тайна за семью печатями.
— Шини, я монстр. Я сближаюсь только с теми, кто мне нужен, и способен принести ползу семье. Я не завожу длительных знакомств. Не позволяю себе лишних эмоций — слишком большая роскошь для меня.
Не стала переубеждать Франа. Ему виднее. А я в действительности не так много знаю о нем. Но высказаться все-таки стоило, и я решилась:
— Знаешь, я могу понять, почему ты отправился за мной; могу понять твое стремление сблизиться со мной, но объясни мне… ведь можно было обойтись банальным соблазнением. Это у тебя превосходно выходит. Я бы не устояла.
Фран даже не улыбнулся. Знает, что хорош и точка. Завидую.
— Но ты захотел большего, — в голове гудело. Что-то совсем я захмелела с одного бокала. — Почему?
Глаза глирта засветились, как прожектора.
— Потому, что ты мне нравишься. Действительно нравишься. Станислас сказал правду, я играл с тобой, но обманывать тебя мне становилось все труднее и труднее. Так, что, пока старший брат или кто другой, не опередили меня, я счел разумным объясниться с тобой.
— И что теперь будет?
— Ничего. Мое признание ни к чему тебя не обязывает. Я просто пытаюсь быть с тобой откровенным.
Я удивленно вскинула брови.
— Это ты о чем?
— Не жди, что я открою тебе душу, шини. У меня больше темных тайн, чем у твоего отца и Лассаиндиара вместе взятых. Я не прошу простить или принять, все, что я уже сделал, но… дай мне еще один шанс.
Вот и думай теперь, что он там сделал, и почему я не в курсе? Везет же мне на мужиков с секретами. Карма у меня, что ли такая? Но вслух сказала.