— Он еще плохо меня знает, — усмешка, наверное, получилась еще та.
Мужчина закашлялся и спрятал улыбку в уголках губ.
Я точно знала, что надо делать. Идея зародилась неожиданно, но неожиданней оказалось возникшее чувство уверенности, что все получится, главное не задумываться, что, да как, а действовать.
Я сбегала на кухню за единственной бабушкиной кастрюлей из странного зеленовато-белого металла, которая осталась дома, а не была закинута в сундук. Поставила ее в кадку с ледяной водой, которую притащила из ванной и пододвинула странную конструкцию к дивану. Схватила свою любимую латунную статуэтку девы с гроздью винограда и начала усердно ее жевать. Но не глотала, а выплевывала в латку.
— Что ты задумала? — застегивая ширинку, заинтересовался Фран.
— Чав-чав. Тьфу. Сейчас увидишь.
Фран подождал минуту.
— Только не говори… — в голосе появилась нотка догадки.
— Не говорю… Тьфу.
Индир занервничал, почуяв неладное. Мне даже показалось, начал раскаиваться, что влез, куда не следовало. Поздно — я рассердилась.
Дожевав увесистый постамент, я выплюнула последнюю порцию в кастрюлю. И только вознамерилась сунуть руки в латунную жвачку — ладони покрылись мелкими чешуйками серебристого цвета. Вот теперь можно заняться творчеством.
Фран счел, что, несмотря на то, что наш вечер безвозвратно испорчен, ночь еще впереди — поинтересовался, не хочу ли я поужинать. Получив утвердительный кивок, ушел на кухню. Принес две чашки кофе и вчерашнюю запеканку с изюмом и цукатами. Все поставил на стол, и заинтересованно посмотрел на дело рук моих.
— Нина, это кто?
— Дракон.
— Шини, это не дракон — это издевательство над драконом.
— А, что тебя не устраивает? — обиделась я за свой «шедевр».
Фран старательно делал серьезную мину, но у него плохо получалось.
— Почему у него такого большое пузо?
— Принцессу съел.
— А крылья, почему маленькие?
— Еще вырастут.
— А почему у него морда такая, словно прежде чем его вытащить из скорлупы, родители долго били по яйцу кувалдой? Еще и глаза в кучку.
— А, по-моему, неплохо… Для первого раза.
— Нина, я обещал быть с тобой искренен… Это не дракон.
— А кто?
— Это покимон какой-то.
— А пусть знает, как лишать меня заслуженного удовольствия!
Фран подавился кофе.
— Жестоко.
Индир бешено сопротивлялся, бился как припадочный, однако его мнение меня не волновало. Отросшим коготком я порезала себе пальчик и, подняв над фигуркой правую руку, левой начала тянуть к ней черные и красные нити попеременно.
— Что ты делаешь? — насторожился глирт.
— Переношу Индира в дракона.
— Нина, ты уверена, что делаешь все так, как надо?