— Прекрасно выглядишь, Мишель! — протянул он мне руку.
Я, скрывая охватившую меня дрожь, вложила ледяную ладонь в его руку. Он повел меня куда-то, мимо расступающихся в поклонах гостей.
В сердце закралась тревога. Я знала, что сейчас что-то должно произойти, знала, что этого никак не избежать, но чего, я понять была не в силах.
Ректор довел меня до высокого подиума, на котором стоял стол, больше похожий на древний алтарь. Я с ужасом осознала, что это и был он, едва увидела лезвие на костяной резной ручке и жертвенную чашу.
— Моя дорогая Лилит… — прошептал Алларк, беря в руки острое, как бритва, лезвие.
— Что это… я… я не хочу… пожалуйста, отпустите! — взмолилась я, тщетно пытаясь вырвать свою руку. Алларк держал крепко.
Мужчина сощурил взгляд.
— Нет, — ответил он. — Не отпущу.
— Кто-нибудь! — закричала я, обращаясь к гостям, находящимся в зале. Неужели среди них нет ни единой души, что помогла бы мне. — Прошу! Помогите!
Ректор засмеялся бархатным смехом.
— Моя дорогая Лилит очень эмоциональна! — сказал он и гости захлопали.
Это был ужас! Страх! Сама смерть смеялась надо мной, а ей вторила толпа. Резкий взмах руки и моя ладонь обагрилась кровью. Кожу жутко защипало, а на глазах выступили слезы.
Еще один взмах — и такой же порез красуется теперь у Алларка.
Но что, что все это значит?!
Мур Алларк подставил под наши руки жертвенную чашу. Собрал туда несколько капель и разбавил вином. Протянул мне.
— Испей, Мишель, — прошептал он.
Я в ужасе отпрянула, едва не свалившись позорно с пьедестала.
Ректор меня поддержал за спину, протягивая чашу, поднося ее к самым моим губам.
— Испей… — этот голос, он словно затуманивал разум, заставляя подчиняться. Этот голос гипнотизировал меня, лишал воли. Поддавшись ему, я сделала глоток ужасной терпкой жидкости.
Мур Алларк тоже сделал глоток.
Улыбнувшись кошачьей улыбкой, соединил наши руки, разворачивая к толпе.
— Лилит Мишель! Та, кого я избрал. Та, кого переместил из другого измерения сюда. Теперь та, которая венчана Смертью. Ставшая Смертью сама и ставшая Великой Супругой Смерти!
Толпа захлебнулась в собственном крике и овациях. Я почувствовала как закружилась голова, а затем стало темно, словно кто-то выключил свет.
Лишь запах… терпкий запах пряностей остался в моем небытие.
И звуки. Страшные звуки разгоряченной и бешеной толпы.
Я очнулась в комнате, на мягких как пух подушках. С трудом открыв свинцовые веки, увидела перед собой его — ректора Алларка.
— Где я? — слабым голосом спросила я, не в силах различить вокруг себя что-либо еще кроме его темной и мрачной фигуры.