Но лишь на миг.
Резко впечатавшись между ног коленом, он раздвинул мои ноги, будто раздирая их.
Обеими руками рванул платье, разорвав его на этот раз до конца и отшвырнул в траву.
Я всхлипнула и только зажмурилась, впившись ногтями в кору еще сильнее.
Говорить, умолять, увещевать, — уже нет смысла, я это поняла.
Это конец. Он же сейчас просто разорвет меня, я ведь видела его огромный член! Это меня просто убьет!
По щеке сползла слеза, упав на его плечо.
Нет, я не собиралась его разжалобить, я уже ничего не собиралась. Просто приготовилась к смерти, — болезненной, мучительной. Вот и все. Вот и все закончилось. Все мечты и планы на будущее. Меня не станет здесь. Этой слезой я, наверное, просто попрощалась со всем тем, что могло бы быть у меня в жизни, со всем, о чем мечтала.
— Не сметь! — прорычал он, хватая меня за скулы. — Не корчи здесь из себя несчастную невинность! И в глаза мне смотри!
Я зажмурилась еще сильнее — непроизвольно. Все во мне протестовало против того, чтобы его звериный облик был последним, что я увижу в этой жизни. Хотелось отключиться, представить себе напоследок что-то хорошее, будто и не со мной все это сейчас происходит.
Но он не дал.
Хлеснул по щеке рукой, — не больно, но это ведь пока. Он может ударить и сильнее, это я уже прекрасно поняла.
— В глаза, — рявкнул он, и я их открыла. Задохнувшись от судорожной яростной ненависти, с которой он на меня смотрел.
А дальше… Дальше начался мой ад.
Он провел глазами по моему телу внизу, — да так, что этот взгляд я ощутила, будто каленое железо, каждой клеточкой. Замедлился на груди, а после — между раскрытых ног, где по-прежнему оставалось его колено.
Подхватил меня руками за бедра, разводя ноги еще шире, почти распиная меня у этого дерева.
Его глаза полыхнули какой-то жуткой ненавистью вперемешку с похотью, когда он снова вернулся взглядом к моим глазам.
Он подхватил меня под колени и поднял выше — так, что теперь ему не приходилось больше наклоняться, его лицо оказалось на уровне моего.
Звук расстегнувшейся на штанах молнии показался мне просто оглушительным, — и я с трудом сдержалась, чтобы снова не зажмуриться, — он же порвет меня, Боже, я после этого не выживу, это просто не может в меня уместиться!
Залихорадило мелкой дрожью, когда я ощутила его огромную головку у своего входа.
— Блядь, он этого не умирают, — зашипел он, наверное, прочитав весь ужас в моих глазах и впечатывая меня в ствол дерева еще сильнее, если это только вообще возможно. — Не делай такой трагедии. Вот из этого — не делай. Раньше надо было думать.