Не шевелиться. Не дышать. Не чувствовать.
Но мне так не повезло, — и, когда рука этой громадины дернула мои трусики, разрывая их и протиснулась между ног, причиняя пекущую боль, я застонала, не выдерживая больше.
Мне в ответ донеслось звериное рычание, а пальцы другой руки снова толкнулись до самого горла.
Это конец, — вспыхнуло на никак не блекнущем плане сознания. Он просто разорвет меня, — и все. Вот так, — наживую, до костей и мяса.
— Тигр, — дверь со скрипом приоткрылась, выбив из моего мучителя новое рычание, — злое, недовольное, еще страшнее прежнего.
И я поняла — нужно молчать. Только не злить.
— Ты нужен там.
Из его горла вырвалось шипение, а после меня швырнуло на пол.
Грубо матерясь, он вышел, — вернее, просто оказался у двери в несколько шагов, которая тут же за ним захлопнулась.
Раздались выстрелы, — о, боже, этот звук еще со вчерашнего дня звучит у меня в ушах, не переставая. И теперь этот звук мне уже не забыть, не спутать ни с чем…
И я, содрогаясь всем телом, так и осталась валяться на голом полу. Надеясь на то, что его там пристрелят, и он больше не вернется. Беззвучно воя от страха, что те, кто это сделают, могут оказаться еще страшнее. Давясь спазмами в горле от того, что эти выстрелы не прошили меня вчера насквозь. Лучше б уж так, — быстро и безболезненно, пока я понять ничего не успела. Как Лиду, спрятавшуюся вместе со мной за барную стойку. Лучше уж так, чем весь этот кошмар.
* * *
Нет, моя жизнь не была легкой и ванильной.
Детство в детдоме — жесткая участь подкидыша, которого нашли на крыльце какого-то сельского дома.
С детства драки с такими же, как ты сама.
Унылая краска — вот и все, что наложилось памятью на те дни. Просто что-то серое. Беспросветное. И жесткая необходимость драться, чтобы выжить.
Правда, потом все изменилось.
Мне исполнилось семь, когда меня все-таки нашли.
Нет, — не удочерили, как тех, кого мы считали счастливчиками. Ведь их участь казалась каждой из нас тогда запредельным счастьем, — еще бы, — обрести свой дом! Хотя, по-хорошему, уже потом я поняла, что для некоторых из них было бы намного лучше остаться в детском доме. Увы, не все берут из приюта детей для того, чтобы сделать их частью счастливой семьи.
Но тогда мы об этом, конечно же, ничего не знали.
А мне повезло больше всех. Меня нашла моя настоящая бабушка.
Никогда не забуду тот день.
Худая высокая женщина в черном, с сухими, но красными глазами просто прижала меня к себе.
Так крепко, что, кажется, затрещали ребра.
Она ничего не говорила, просто замерла вот так, а я боялась вдохнуть и даже пошевелиться. Закрыла глаза и, слушая, как часто бьется ее сердце, пыталась осознать, осмыслить, что это — по-настоящему родной человек. Часть меня. Часть чего-то огромного, что, как ниточкой, связывает людей навечно.