Потрясающая речь, тянет на Нобелевскую! Но только почему, интересно, мы не говорим нечто подобное самим себе? Мы ведь и старше, и умнее нашего ребёнка. Почему бы нам первыми не прекратить эту «холодную войну» в своей семье?
Нет страшнее возмездия за безумства и заблуждения, чем видеть, как собственные дети страдают из-за них.
Уильям Грэм Самнер
Почему мы не сотрудничаем со своими детьми? Почему предъявляем им ультиматумы, вместо того чтобы предложить варианты? Почему, наконец, мы не считаем своим долгом найти со своим собственным, родным ребёнком общий язык?
Потому что нам кажется, что мы умнее и, соответственно, он должен нас слушаться… В общем, возвращаемся в ту же самую песочницу со своей Нобелевской лекцией.
Жизнь для ребёнка – один огромный эксперимент.
Альфред Адлер
Если же мы посмотрим на ситуацию ребёнка непредвзято, то увидим, что он находится в состоянии постоянной адаптации к миру. Он врастает в этот чужой для него мир, а это крайне болезненное мероприятие!
Причём происходит это далеко не в самых комфортных условиях! Ведь сам мозг ребёнка ещё только развивается. Это как колоть дрова палкой, которая лишь впоследствии станет рукоятью для топора.
Нет, это не у нас проблемы с детьми, это проблемы у наших детей. Они испытывают огромные трудности, каждодневные стрессы и при всём при этом продолжают болезненный процесс собственного развития.
И только после того, как мы начнём думать таким образом, поставим всё с головы на ноги, мы найдём возможность помочь ребёнку и тем самым минимизируем собственные проблемы.
Мы хотим своим детям только добра. Но, как известно, – благими намерениями выстлана дорога в ад. Разумеется, не всякое добро служит такой ужасной цели, но наши благие намерения в отношении собственных детей зачастую действительно оборачиваются страшными трагедиями.
И происходит это в тех случаях, когда мы пытаемся «помогать» ребёнку, не разобравшись толком в том, в какой именно помощи он нуждается. А проще говоря – когда наши благие намерения застилают нам глаза и мы не видим собственных детей.
Так случилось, что я работал психотерапевтом в разных, так сказать, средах. Когда, например, я работал в отделении неврозов клиники психиатрии Военно-медицинской академии, мне по большей части приходилось иметь дело с достаточно тяжёлыми психическими расстройствами, где ключевую роль зачастую играли даже не стрессы, а генетические факторы.
Только настоящее детское сердце нападает на свежие мысли, битое и поруганное – никогда.
Роберт Вальзер
Когда я стал работать в кризисном отделении Клиники неврозов им. академика И. П. Павлова, моими пациентами по большей части были люди, находящиеся в тяжелейших кризисных ситуациях, а также суициденты – люди, пытавшиеся покончить с собой.