Любовь — глупое, нелепое, нелогичное чувство. Конечно, она его не любила. Жизнь научила, что по-настоящему можно любить только себя. Почему же тогда так больно? Что он такого сделал, чтобы заслужить ее боль? Ее саму никто никогда не любил. Даже мать ненавидела, а ведь они когда-то были частью друг друга. И зачем только Лу опять о ней вспомнила? Каждый раз, как случалось что-то очень плохое, лицо матери — мясистое с двойным подбородком и кривой насмешливой улыбкой, вставало перед глазами. Этот призрак всегда напоминал, что она одинока, и в этом перенаселенном мире не найдется ни одного человека, могущего стать по-настоящему близким. Но теперь Лу казалось, что призрак матери ошибался. У нее с Никитой был шанс, иначе она не решилась бы идти за ним до конца, никогда не отказалась бы от обещанного блага. Нет, она его не любила, но могла бы…
Впервые за многие годы она почувствовала, что больше ничего не боится и ничего не ждет.
……
Лу усадили в служебный автокар и доставили в резиденцию Мариуса, где он обычно принимал ее. Член совета занимал огромный пентхаус на восьмидесятом этаже в районе Элиты. Пара силовиков, придерживая за локти, ввели Лу в знакомый, скудно обставленный кабинет в бледно-синих тонах. Высокие окна в пол были завешаны полупрозрачными серыми шторами, создавая мягкий полумрак.
— А, Лукреция, я вас ждал, — Мариус, как всегда, встречал ее в полулежащем положении. Лу никогда не видела, чтобы он вставал. Черный шар покоился у него на коленях. По-видимому, в реальность он выходил лишь изредка.
Мариус велел усадить Лу напротив себя и, к ее удивлению, отпустил охрану.
— Хотите что-нибудь спросить? — поинтересовался он.
Лу молча смотрела в сторону.
— А я все-таки должен кое-что объяснить, — Мариус прочистил горло и сел. Лу невольно поймала его взгляд. — Я очень старый, Лукреция, очень… — сказал он устало, — Один из первых таймеров, а, может быть, даже самый первый. Уже не помню, представьте себе.
Губы Лу дрогнули. Она напряглась.
— Но я не об этом… хотя и об этом тоже, — он наклонился вперед, поближе к ней. — Наверное, я удивлю вас, но объектом эксперимента был не только М016.
— Никита, — отчетливо процедила сквозь зубы Лу. — Его звали Никита Беликов.
— Да, да… — он улыбнулся, продемонстрировав безупречные натуральные зубы. — Его смерть, как и ваша, вовсе не входила в мои планы.
Лу быстро сунула руку за пазуху, и только тогда вспомнила, что ее обезоружили.
— О, — тут же заметил ее движение таймер и отстранился. — Не торопитесь, я еще не все сказал. Поверьте, не разочарую. Вы получите удовлетворение.