— Тем не менее, — Дмитрий невесело усмехнулся и взглядом указал собеседнику на дверь.
— Не боишься оставаться с ним наедине? Наши-то, конечно, забрали у него оружие и сейчас стоят за дверью, но мало ли что может случиться. Он уже один раз приходил за тобой. Может, решил попробовать еще раз?
— Алексей!
— Я понял.
Больше парень спорить не стал. Он вышел из палаты и нехотя направился на поиски Вайнштейна. Внезапно Алексею сделалось неловко за свои слова. Не потому, что своими неосторожными фразами он мог выразить неуважение новому представителю руководства, а потому, что впервые показал Дмитрию, что беспокоится за него. После случившегося на Адмиралтейской, стена, что стояла между ними, дала трещину, и парень сам удивился тому, что больше не может воспринимать Лескова, как врага.
Когда дверь за спиной Алексея закрылась, Дмитрий внезапно услышал насмешливый голос Призрака.
— Я думал, он никогда не уйдет, — выдавил из себя Эрик, демонстрируя сильный американский акцент.
От неожиданности Лесков с трудом сдержался, чтобы не отпрянуть. Он невольно скрестил руки на груди в защитном жесте, но всё же заставил себя остаться на месте.
А Эрик тем временем приоткрыл глаза и наконец посмотрел на того, кого ненавидел больше всего на свете. Ублюдка, который за несколько часов переломал всю его жизнь, как какую-то дешевую зубочистку, и выбросил на помойку. В тот же миг Фостер почувствовал что-то вроде зависти: на фоне него, несмотря на простую военную одежду, Дмитрий казался чуть ли не аристократом. Чистый, гладковыбритый, с зачесанными назад волосами. А он, Эрик, видимо, выглядел настолько жалким, что Барон даже не пожелал использовать на нем свои способности внушения страха. Благо, Фостер хотя бы не прочел в его взгляде презрение.
— Знаешь, — Эрик прервался, пытаясь перевести дыхание, — когда до кого-то добираешься почти месяц… невольно начинаешь ненавидеть любого, кто задерживает… хотя бы на минуту.
— Что же, не могу не похвалить вашу целеустремленность, — Лесков ответил на русском, придав голосу насмешливую нотку. Он не сводил с лица Фостера пристального взгляда, опасаясь какого-то подвоха с его стороны. И пускай при наемнике не было оружия, а за дверью стояли солдаты, Дмитрий не чувствовал себя в безопасности. Быть может, Алексей был прав — Эрик вернулся за ним снова, на этот раз для того, чтобы вымолить прощение у «Совета Тринадцати».
В свою очередь Фостера равнодушный тон собеседника заставил почувствовать лишь бессильную злость. Он с трудом дотащился до этого сукиного сына, а ему настолько наплевать, что даже не спрашивает, зачем он, Эрик, вернулся.