— Конечно, нет.
— Вы не были близки с, Оппенхаймом?
— Я же сказала вам: это была детская история.
Феррон почувствовал: стало тяжело дыщать. Непонятно почему, ему вдруг захотелось причинить боль девушке.
— Я полагаю, вы вообще не имели мужчин.
Марва наклонилась вперед и посмотрела ему в глаза:
— Это совсем не ваше дело.
— Да, — признался Феррон, — не мое.
Марва продолжал а. внимательно всматриваться в его лицо.
— Вы ожесточены, Эд, правда? Какая-то женщина очень обидела вас.
Слова и близость девушки возбудили Феррона. Он крепче сжал рулевое колесо.
— Хорошо. Итак-, молодой ОппенЯайм не имеет отношения к вашему возвращению домой.
— Ни малейшего.
— Почему же вы вернулись?
Марва устроилась удобнее на сиденье.
— Я сама толком не знаю. Может быть, устала петь непристойные песни йеред заезжими пожарными. У посетителей лишь одно на уме.>х Надоели постоянные приставания и грязные предложения, надоело от шивать нахалов. Я решила побыть дома несколько месяцев, нужно отдохнуть. — Она беззвучно заплакала, сама не зная из-за чего. — И еще где>7то в глубине души я надеялась, что теперь, когда я сумела самостоятельно вырваться из нищеты, люди в родном городе будут рады увидеть меня. Но оказалось совсем иначе. Я для них по-прежнему нищенка Миллер. Вместо духового оркестра и возгласов: «С возвращением домой, Марва!» — я удостоилась лишь мерзких приставаний этого жирного приемщика багажа.
Она зарыдала. Феррон обнял ее одной рукой за плечи и положил голову себе на грудь.
— Ну, перестань. Забудь об этом. Он ничего особенного не успел.
— Благодаря вам.
— Все думаю, почему мы попали в такую передрягу там, перед почтой? И почему горожане и фермеры не хотят посещать мои аттракционы?
Марва вытерла слезы кончиком его галстука.
— Официантка смотрит на вас.
—. Она не видит ничего сверхъестественного.
— Похоже, вы знаете маленькие города.
— Я жил возле них тридцать три года.
— Вам нравится заниматься аттракционами?
— Это дает хлеб с маслом.
— А также шикарный «ягуар» с откидным верхом.
— Мне принадлежит только рулевое колесо. Остальное — финансирующей компании.
Марва потерлась щекой о грудь Феррона.
— Я тебе что-то скажу, Эд.
— Что же?
— Ты славный парень.
Феррон провел губами по ее волосам, тихонько, без страсти.
Ты тоже славная.
От волос исходил нежный и чистый аромат. Ему было приятно держать ее в объятиях, ощущать упругое давление ее груди, биение сердца.
Так он сидел долго. Вечерние тени удлинились. Заходящее солнце украсило воду реки тысячами медных дорожек. Далекий буксир с баржами растворился в глубоких пурпурных тенях, наползающих с дальнего берега. Ястребы кружили теперь ниже, над самыми верхушками темнеющих деревьев. Затем постепенно один за другим исчезли из вида.