Еще тысяча долларов — и они купят новую яхту.
Эймс потянулся и зевнул. Пора вставать. И ему, и Мэри Лоу — тоже. Но койка почему-то еще никогда не казалась ему такой мягкой и уютной, как в это утро. Крупный крепкий человек, он еще раз потянулся и ухмыльнулся. Вот до чего может довести любовь к яхте или женщине. В мечтах и жесткое ложе покажется мягким пружинным матрацем. Он покачался на кровати и'почувствовал, что матрац и в самом деле хорошо пружинит.
«Черт возьми! — подумал Эймс. — Матрац и в самом деле очень мягок, а такой роскоши на «Салли» не было».
— Мэри Лоу! — тихо-окликнул он.
Ничего не услышал он в ответ, кроме шума воды и поскрипывания канатов. Эймс наконец поднялся, сел на койке, опустил ноги на пол и ощутил ими пушистый ковер. Это тоже было непонятно. Пространство между его койкой и койкой Мэри Лоу тоже было шире, чем он помнил, и ее на койке не было.
Эймса слегка качнуло. Во рту все еще Чувствовался этот противный привкус, а голова словно раскалывалась на части. За иллюминаторами серел рассвет, а здесь, в каюте, было темно, хоть глаз выколи, и у него возникло вдруг такое чувство, будто ему не хватает воздуху. Свет! Ему нужен свет!
Он ощупью пробрался вдоль перегородки к ацетиленовой лампе, которая всегда висела на крюке возле двери. Но не нашел ее на привычном месте. Вместо этого он пальцами наткнулся на выключатель.
Эймс зажег свет и огляделся. Каюта была облицована панелями красного дерева и казалась бесконечно большой. Яркий свет проник в каждый уголок, даже к зеркалу в двери. Несомненно, он находился на яхте, но только… не на «Салли». Он посмотрел на койку напротив. И увидел вечернее платье, небрежно брошенное на аккуратно постланное покрывалословно его кто-то скинул впопыхах. Рядом валялись скомканные нейлоновые чулки и трусики с кружевами.
По полу каталась пустая бутылка из-под виски, а пепельница была полна окурков, добрая половина которых носила следы губной помады. Койка, на которой спал Эймс, выглядела так, словно на ней кто- то в бешенстве перевернул все, что мог перевернуть.
Эймс посмотрел на себя в зеркало, и лишь тогда до его сознания дошло, что он совершенно раздет. Он бросился к двери, надеясь, что за ней находится ванная. Ему показалось, что его вот-вот стошнит. Так оно и вышло.
С другой стороны двери тоже было зеркало. Эймс еще раз внимательно посмотрел на себя. Под глазами — синие круги, подбородок и щеки небриты, на загорелом лице, шее, груди — всюду следы губной помады того же цвета, что и на окурках.
Эймс открыл кран и начал обтирать тело холодной водой, но предательские следы не отмывались. *