Шавой слышал, как пленнику снова завязывают глаза.
— Кто приказал сделать это со мной? — спросил Шавой. — Учти, ложь я почувствую!
Северец молчал. Долго. Он забыл об угрозах — вид слепого шокировал его. В какой-то мере, он увидел мертвеца.
— Капитан Гарфан.
— Хорошее начало. Зачем?
— Новое оружие, которое ты изобрел. Он приказал вынести из твоей мастерской все: заготовки, чертежи, готовые образцы. А потом ослепить. Мы делали так и в других оружейных лавках десятка городов Империи.
— Зачем ослеплять?
— Капитан говорил, что так поступали с некоторыми иконописцами или скульпторами, строившими храмы Самону, дабы они никогда не сотворили ничего похожего на их шедевры зодчества. Что-то в этом духе. Мы просто исполняли приказ.
Шавой сжал кулаки. Пульсирующий внутри сгусток мести рвался наружу. На столике слева лежали необходимые предметы. Он взял шило, нашел ладонью тепло свечи и поднес сталь к огню.
— Рвать и кроить меня тоже входило в приказ?
— Да, — сказал пленник.
— Ты врешь!
— Мы…
— Что вы сделали после?
— Ушли. Вернулись в Жданаро с чертежами, как и приказал капитан. Только Билвонд остался в городе. Сказал, что понаблюдает за сожженным домом, мол, на случай, если ты выживешь и вернешься, а после — найдешь подмастерьев и воссоздашь оружие. Гарфан проглотил переданные мной объяснения и остался доволен инициативой Билвонда, но, как по мне — у Билвонда в вашем городке была девка, и он решил устроить себе небольшой отпуск.
— Я убил его.
— Поделом, — без раздумий выплюнул связанный. — Билвонд — больной ублюдок. Это он не хотел останавливаться после ослепления и продолжил резать… тебя…
— Не помню, чтобы ты протестовал. Мне не забыть твой голос, когда меня первый раз облили ледяной водой. Как и другие голоса. Они — язвы, которые никогда не затянутся.
Шавой отвел шило от свечи, упер острие между пальцами, сжимавшими плечо пленника, и надавил. Горячий металл прижег кожу большого пальца, но оружейник проигнорировал боль. Вогнал металл по рукоять.
Человек взвыл.
Шавой извлек шило и воткнул его чуть ниже. Извлек. Воткнул. Извлек. Воткнул. Каждый раз опускаясь на сантиметр. Сталь остыла, охлажденная мясом и кровью северца, но оружейник не останавливался, словно портной, перфорирующий ткань. На локте шило попало в кость; от приложенного усилия скользнуло по ней, вспороло плоть.
Наемник кричал, пытаясь вырваться из пут, но привязали его очень умело — Шавой ощущал лишь судороги мышц пленника. Стул прибили к полу, чтобы нельзя было его опрокинуть.
— Я убью дер Лана! Прекрати! Я убью его для тебя!