Черный притаился за дверью и наблюдал за Ксиней. Когда девочка полностью обнажилась, глаза старика на секунду блеснули желтым светом. То была не ненавистная ему похоть, а первые признаки гнева. Спина, живот, грудь и бедра девочки покрывали жуткие шрамы. Некоторые были старыми, другие совсем свежие. Особенно пострадали ягодицы и колени. Словно кто-то направил всю свою волю на то, чтобы причинить максимум боли.
Ксиня зажмурилась и вылила остатки отвара на голову. Затем кое-как влезла в платье и снова села в углу. Да уж, похоже, что смертью ее и правда не напугать. Возможно, при других обстоятельствах… опомнись старик! Она умрет через три дня!
Черный вернулся в комнату и вытащил из погреба мертвого зайца. Освежевал его и вывалил внутренности в миску. Жертва должна быть наполнена мертвечиной.
— Ешь, — приказал старик, поставив на стол миску с требухой.
Ксиня вытерла руки о платье и коснулась «угощения». Блюдо чуть заколыхалось, одна из кишок сползла, почти вывалившись на стол. Миска была слишком маленькой, чтобы уместить внутренности.
«Не хватало еще, чтобы вырвало», — пронеслось в голове у Черного. Он сохранял невозмутимое выражение.
Жертва осторожно сжала пальцами кишку и поднесла ко рту. Нестерпимый запах ударил в ноздри, Ксиня поморщилась. Затем зажмурилась и смело откусила кусок. Черный придвинулся ближе. Ему почему-то стало интересно — выдержит девчонка испытание или нет? Но Ксиня мужественно прожевала тухлятину, проглотила, затем откусила еще кусочек. Она давилась, но съела, по меньшей мере, половину, прежде чем остановилась, переводя дух. Глаза слезились, а на губах виднелась кровь вперемешку с остатками заячьего дерьма.
— Не нравится? — поинтересовался Черный.
— Нет, — она подавила кашель и поинтересовалась: — Я должна все съесть?
— Да.
Она кивнула, глубоко вдохнула и потянулась за добавкой, но старик остановил ее.
— Я пошутил, — его губы растянулись, обнажая острые желтые зубы.
Ксиня даже не улыбнулась. Она замерла, ожидая следующего приказа. Черный выбросил все, что осталось от зайца за дверь и вернулся в погреб. Вскоре он принес немного маринованных грибов и зажаренную ворону.
— Ну что, это лучше?
— Да, спасибо.
* * *
Черный лежал на покрытом листьями тюфяке и думал об ужине. Он бы накормил жертву в любом случае, иначе бы она не перенесла ритуал. Старик думал о том, как накормил Ксиню. Хватило бы засушенных корений или вяленого мяса или… да чего угодно, даже той же требухи. Зачем было давать любимые грибы или жарить птицу?
Старик поднялся и вытащил из кармана мелкие косточки. Бросил их. Задумался. Бросил еще раз. Расклад выпал неопределенный. Конечно, будущее точно знать невозможно, но. тут уж совсем размыто.