— Давайте по существу, — сказал Баскаков.
— Планируется сделать Юровского нашим… союзником, товарищи…
— Этого… пламенного представителя партии и… понятно кого? вскинулся Острожский. — Это, господа, нереально…
Лукоянов нахмурился.
— Я понимаю: у двух наших групп разное отношение к… арестованным и к будущему. Но цель у нас — одна. Пусть ради совершенно различных последствий, но ведь настоящее нас объединяет, не так ли? Посему прошу ваше старорежимное «господа» более не употреблять. Товарищи. Это приемлемо для всех нас. У вас ведь были «товарищи прокурора» или «товарищи министра»?
— Как? Как сделать Юровского… союзником? У меня… у меня язык не поворачивается, гос… товарищи! — выкрикнул Баскаков. — Это… это пьяный бред, уж простите великодушно!
— Тише… — поднял руку Лукоянов. — И в ваше время и в нынешнее есть только два способа: скомпрометировать и завербовать или… Купить.
— Он неподкупен… — сказал Ильюхин. — Чепуха…
— Можно еще и запугать… — обронил Кудляков. — Старая мать, дети, то-се… Он безумный отец. Как и все они…
Повисло растерянное молчание. Похоже было, что все понимают: предложения слабые. Ненадежные предложения…
— Кто возьмет на себя… разговор? — спросил Лукоянов.
— Я, — улыбнулась Зоя Георгиевна. — И я гарантирую: он станет шелковым. И выполнит все, что мы ему укажем.
Расходились в некотором недоумении. Конечно, дамочка напористая и актерка великолепная, однако Юровский есть Юровский. Его взять не просто. Если и вообще возможно…
Пошел в ДОН. Здесь время застыло, остановилось. Охранники будто и не сходили со своих мест, из-за дверей комнаты великих княжон доносился веселый смех и пение. Наверное, стелют постели, все как всегда…
Осторожно постучал, пение смолкло, из-за приоткрывшейся двери показалось настороженное лицо Татьяны.
— Это вы? Что вам… угодно?
— Мне… Я хотел… Я должен переговорить с Марией Николаевной.
Усмехнулась не слишком приязненно.
— Должны? В самом деле? — Повернулась к сестрам: — Машка, это к тебе, — и отодвинувшись, пропустила Ильюхина в комнату. — Вы уж извиняйте великодушно, придется при нас. Нам выходить из комнаты без приказу невместно…
Она ерничала, надсмехалась, но Ильюхин не огорчился. Мария обрадовалась ему и не скрывала этого.
— Вы? Какими судьбами? Я рада… — Подошла к окну. Нижняя часть стекол была вымазана белой краской, через оставшуюся нетронутой верхнюю видны были черные доски забора. «Однако… — подумал растерянно. — Юровский их сильно любит…»
— Я не решился зайти к… вашим родителям… — произнес неуверенно. Вот, решил к вам…
Татьяна покачала головой: