– Нико, ты не понимаешь. Мама не на стороне лордеров, по крайней мере больше нет.
– Разве?
– Да! Они зачистили ее сына. – И я рассказываю Нико о Роберте, испытывая вину за то, что нарушила доверие, но я должна заставить его понять. – Она пыталась узнать, что с ним случилось, она не одна из них.
– И все же, если она не поддерживает нас, ее чувства к лордерам не имеют значения. Она может послужить жертвой для нашего дела. – Нико приподнимает мое лицо за подбородок. Ужас, должно быть, отражается у меня в глазах. – Рейн, я знаю, это тяжело. Но ты обязана быть сильной. Мы должны ударить по лордерам там, где больнее всего. Она – символ их власти, и она позволяет это. Каковы бы ни были ее чувства, она – инструмент лордеров.
Я стискиваю кольцо Эмили в кармане. Я должна быть сильной.
Он целует меня в лоб.
– Ну, довольно твоего любопытства. Пора возвращаться домой, пока тебя не хватились.
– А почему нельзя остаться здесь? – спрашиваю я, хотя не собиралась этого говорить, но все же, почему? Потому что, когда я здесь, с Нико, и даже с Катраном, я на своем месте. Я верю в их планы, наши планы.
Он кладет теплые руки мне на плечи.
– Побудь сильной еще немного, хорошо? Ты нужна нам изнутри. Ты не можешь пока исчезнуть из той жизни. Ступай, Рейн. – Нико легонько подталкивает меня к двери. Я выхожу. Без Нико рядом даже температура как будто падает.
Тори не видно, но Катран вернулся. Он идет следом за мной по лесу.
– Мне не нужно сопровождение, ты же знаешь. Я помню дорогу.
Катран не обращает внимания на мои слова, продолжает идти за мной.
– Ты меня слышал? – Я поворачиваюсь к нему, когда мы подходим к мотоциклам.
Он усмехается.
– Слышал, особенная ты наша, но это приказ сверху. Доставить тебя домой в целости и сохранности.
– Я никому не скажу. Иди лучше спрячься вон за теми валунами и прикорни.
Он оставляет мои слова без внимания и вытаскивает наши байки из укрытия. Мы трогаем, Катран впереди. Чересчур быстро для того, чтобы сохранять необходимую тишину, но ведь таким он был всегда? Больше отваги, чем здравого смысла, говаривал, бывало, Нико, но смягчился, когда понял, что Катран всегда остается в границах самообладания. Близко к последней черте, но никогда ее не переступая. Скорость бодрит, воспоминания о прошлом отвлекают от раздумий о настоящем, о том, что случилось сегодня, и мне уже плевать на риск. Скорость уносит меня в другие дни. Дни с привкусом опасности. Обрывки воспоминаний прилетают и, подразнив, улетают, исчезают.
Присматриваюсь к мчащемуся впереди Катрану и не понимаю. Кто он на самом деле? Кем был мне в те, прежние времена? Вопросы роятся в голове, словно пчелы.