– Что ты имеешь в виду?
Он качает головой:
– В другой раз. – Поколебавшись, он дотрагивается ладонью до моей щеки. – Сожалею насчет Бена.
Уже пора готовиться в школу, когда я бегу трусцой по нашей улице. Прокрадываться через заднюю дверь поздно, и я рада, что на всякий случай оставила записку, в которой говорилось: «Отправилась на пробежку».
Стараться не шуметь уже нет смысла, поэтому я открываю переднюю дверь и кричу:
– Привет, вот и я.
Мама выглядывает из кухни, когда я наклоняюсь, чтобы развязать шнурки.
– Не холодновато ли сегодня для пробежки?
– Холод как раз то, что нужно, чтобы пробежаться! – отвечаю я, стараясь придать голосу бодрости. Не выходит.
Мама появляется в прихожей, когда я прячу кроссовки в шкаф.
– Что случилось? – спрашивает она, и на лице у нее озабоченность, так похожая на искреннюю и настоящую. Как бы мне хотелось верить, что это правда. Упасть в ее объятия и рассказать о Бене. Но я не могу. Как и не могу отрицать, что она прекрасно видит мои красные, заплаканные глаза.
– Просто думала о Бене. Не могла спать, вот и решила пробежаться.
Она кладет руку мне на плечо, легонько сжимает. Тянет меня к лестнице.
– Иди, прими душ и согрейся. А я пока приготовлю завтрак.
Со вчерашнего утра природа, словно из сочувствия, погрузилась в холодное оцепенение. Днем температура держится около нуля, а ночью подмораживает. Внутри у меня тоже все как будто заледенело. Я живу, как во сне, и в школе, и дома делаю и говорю все машинально, будто робот. Время движется как-то странно. Устремляю невидящий взгляд в окно на каких-то пару минут, а когда поднимаю глаза, оказывается, что прошло несколько часов.
Я даже написала свое домашнее сочинение по Шекспиру, чтобы было на что отвлечься, чем занять мысли. Жалкие усилия, но от них хотя бы не нужно ждать неприятностей. По крайней мере, пока работу не прочтут, потому что она довольно плохая. Хотя Нико или Коулсон могут сделать так, что к тому времени это будет уже неважно.
И сегодня вечером – Группа. Бег обычно помогает мне почувствовать себя лучше, больше собой. Кто бы я ни была. Но сегодня я не уверена, что бежать было хорошей идеей. Это только заставляет меня вспоминать, как мы бежали на занятия в Группе вместе с Беном.
Мы обычно бегали, чтобы побороть воздействие наших «Лево». Все эти мозговые стимуляторы, эндорфины, вырабатываемые во время значительных физических нагрузок, давали возможность думать, говорить о неприятных вещах без падения уровня. Но дело было не только в этом, просто Бен любил бегать. Даже больше меня. Это было его неотъемлемой частью.