– И что потом?
– Вы тот человек, которому люди поверят. Это станет началом конца лордеров. А мы отведем вас к вашему Роберту.
Я вся как на иголках. Что она решит? Но едва мама начинает что-то говорить, Нико жестом руки останавливает ее:
– Вам необходимо все это обдумать. Не принимайте решения сейчас. Идите.
Она встает из-за стола, идет к двери. Меня охватывает страх, что он на самом деле не собирается отпускать ее. Что заявит о себе паранойя, и он решит, что она намерена сдать его лордерам. И только когда она уходит, я вздыхаю свободно. Я толком не знаю ее позицию, ведь это она могла выдать меня лордерам, о чем Нико ничего неизвестно. Откуда ему знать, что она теперь может сделать?
Проходит долгая, томительная минута, прежде чем Нико встает, открывает мою дверь.
– Пошли. Нам нужно убраться отсюда.
Мы выходим через заднюю дверь, садимся в его машину. Едем по боковой дороге, потом еще по одной, делаем несколько поворотов. Нико внимательно наблюдает, но никто за нами не едет.
– Поедем домой. Нам нужно поговорить, – говорит он.
– Ты правда знаешь, где Роберт?
– Пока нет, но узнаю. – Он смотрит искоса. – Ты знаешь ее лучше меня. Что, по-твоему, она сделает?
– Честно? Понятия не имею.
– Я тоже, – признается он, и это меня удивляет. Чтобы Нико признался в своей неуверенности? – Но есть и план «Б», не бойся.
Оставшуюся часть пути едем молча. Когда подъезжаем к дому в лесу, Нико ведет меня в свой кабинет сквозь строй любопытных глаз. И Катран, и остальные, все тут. Тори смотрит сквозь меня, словно я – пустое место.
– Садись, – отрывисто бросает Нико и закрывает дверь кабинета. Мы одни. Он ставит другой стул напротив меня и приподнимает мою голову, чтобы мы были глаза в глаза. – Нам нужно кое о чем поговорить. Рейн, я знаю, что ты ездила повидаться с Беном.
– Что? – Я чуть ли не подпрыгиваю на стуле, потрясенная предательством до глубины души. После всего того, что говорил мне Катран, он все-таки рассказал ему?
– Это был очень глупый поступок, Рейн. – Он толкает меня обратно на стул и берет за руку, словно старается удержать. Лицо у него каменное. И холодок страха пробегает по моему телу.
Он вскидывает другую руку прежде, чем я успеваю что-то сказать.
– Погоди. Ты не должна была этого делать, это было опасно. Если бы тебя схватили, мы все оказались бы под угрозой. Ты и сама это знаешь. Но… я… понимаю.
– Правда?
– Конечно. Я знаю, каково это – любить и потерять того, кого любишь. – В его взгляде светится сочувствие. – Расскажи мне, Рейн, что произошло, когда ты разговаривала с Беном? – Глаза его, такие знакомые и в то же время чужие, удерживают мои, успокаивают, вызывают на откровенность. – Расскажи, – повторяет он.