Оцепенение постепенно уходит, не оставляя ничего, кроме боли. Я плачу по той маленькой девочке, какой была, которую я даже не помню, не считая того, что она любила своего папу. Плачу по нему и по всему, что он сделал, пытаясь спасти ее, невзирая на то, что с ней в конце концов стало. Плачу из-за того, что так подвела его. Никогда не забывай, кто ты, сказал он, а я забыла. Плачу по Катрану, чьи недостатки были очевидны, но любовь – нет. Он мог убежать, как сделал Нико, но вернулся за мной. Попытка спасти меня привела его к смерти.
И я плачу о себе, кто я есть сейчас. Где мое место в этом мире?
Лордер является за мной через несколько дней. Очередной черный фургон останавливается перед домом рано утром, и я подавляю желание убежать, спрятаться. Куда меня повезут? И где, интересно: на переднем сиденье или сзади?
Докопались ли они, что это из-за меня доктор Лизандер оказалась пленницей?
Но лордер выходит, открывает мне пассажирскую дверцу, и мы отчаливаем. «Отведите меня к вашему главному», – неожиданно приходит в голову какая-то полузабытая цитата, которую я чуть не произношу вслух, и с трудом сдерживаю истерический, рвущийся наружу смех.
Мы в пути уже некоторое время, когда я интересуюсь у водителя, куда мы едем, но он не отвечает. На окраине Лондона въезжаем в охраняемые ворота и останавливаемся перед уродливым бетонным строением с толстыми стенами. Судя по виду, оно способно выдержать любую атаку разгневанных граждан.
Я выхожу из фургона, и водитель ведет меня к двери какого-то кабинета. Жестом указывает войти, и я вхожу. Слышу щелчок замка у себя за спиной.
Передо мной огромный деревянный стол, мягкие стулья. Я стою, не знаю, что делать, потом думаю: «Какого черта!» – и уступаю побуждению сесть на солидный офисный стул. Он откидывается назад и вертится, и я пробую крутнуться, когда дверь открывается.
Коулсон.
Убийца Катрана.
Он смотрит на меня, но я не отвожу глаз, отвечаю таким же твердым взглядом, не желая показывать ему свои боль и страх. Перед моим мысленным взором, однако, стоят его руки, в них пистолет, и Катран…
Глаза его сужаются, и я вскакиваю со стула.
– Тебе повезло, что я сегодня в хорошем настроении, – говорит он, хотя его слова и тот факт, что я все еще жива – единственное, что указывает на это. Лицо ничего не выражающее и холодное как всегда. – Садись туда, – рявкает он и указывает на стул напротив его стола, и я спешу подчиниться.
– У нас был договор, – заявляет он. – Ты сделала все не совсем так, как мне бы хотелось, но все равно результат удовлетворительный. Скоро мы доставим тебя в больницу, где тебе снимут «Лево».