– Ну, так что, давай покончим с этим? – говорит доктор Лизандер.
– Сначала у меня вопрос.
– Спрашивай.
– У меня сохранились кое-какие обрывки воспоминаний из детства. Еще до того, как меня захватили АПТ. Но я не помню ничего ни о своем доме, ни о матери. Могут эти воспоминания вернуться?
– Существует несколько вероятностей. Воспоминания, которые ты сознательно подавляла, став Рейн, могут быть доступны, но чтобы отыскать их, нужны правильные пусковые механизмы. Это раздвоение личности, которое они у тебя вызвали. Я не знаю, насколько оно глубоко и как далеко зашло. Если другая половина была зачищена, она должна была исчезнуть, и все же… – Она смолкает, глубоко задумывается. И я заставляю себя сидеть тихо, не прерывать.
– Возможно, есть способ вернуть и те воспоминания, – говорит наконец доктор Лизандер. – Хирургическим методом соединить разорванные нервные пути, чтобы снова сделать их доступными. Это теоретически возможно, но на практике ни разу не осуществлялось, насколько мне известно.
– Что? А я думала, что память стирается навсегда. – Мои мысли лихорадочно вертятся. – А что насчет Бена? Вы могли бы восстановить эти штуки у него в голове?
– Бен? Я же говорила тебе, Кайла, что у нас нет записи о его местонахождении. Как бы тяжело ни было это принять, даже если он жив, для тебя он потерян.
Сказать ей? Даже несмотря на то, что так много в моей жизни оказалось не тем, чем казалось, и вопреки всякой логике, она – та, которой я доверяю.
– Нет.
– Что – нет?
– Он не умер и не потерян. Я знаю, где он.
Доктор Лизандер потрясенно слушает, как я рассказываю о том, где находится Бен, что он не помнит меня, но не похож на заново зачищенного.
– Это крайне тревожно, – говорит она наконец. – То, что они делают, что бы это ни было, не санкционировано Медицинским Советом. Неэтично.
– А Зачистка этична?
Доктор резко вскидывает глаза.
– Да, – отвечает она, но на лице видны следы сомнения. – Ты бы предпочла смертную казнь? Как моя подруга много лет назад?
– Откуда мне знать? Я же не помню! – с горечью говорю я, но цепляюсь за то, что она сказала раньше. – Значит, вы могли бы вернуть Бена прежнего?
Она качает головой.
– Нет, я не знаю, что с ним сделали. Было бы слишком рискованно даже рассматривать такое.
– Рискованно, но возможно?
– Только теоретически. Ну, ладно, мы уже пробыли тут слишком долго. Идем, снимем твой «Лево».
Через несколько минут его уже нет. Мое запястье – пустой участок кожи, который кажется каким-то голым. В больнице «Лево» снимается с помощью специальной машинки: нажимаются какие-то кнопки, и он тут же раскрывается.