– Ты точно не против? – Мама с сомнением приостанавливается в дверях, держа в руке зонтик.
– Точно, точно. Ступай.
Мама идет к тете Стейси на долгий воскресный обед; за ней заехала подруга с бутылкой вина. Вернется не скоро. А Эми проводит день с семьей Джазза. Дом пуст, и нет нужды сбегать тайком.
Сначала я думаю позвонить Нико и попросить забрать меня где-нибудь поближе, но потом отказываюсь от этой мысли. Там всего лишь моросит, ничего страшного, и он вряд ли отнесется к такому моему предложению одобрительно.
Я ищу наверху какой-нибудь дождевик, когда раздается стук в дверь. Встав сбоку от окна, осторожно выглядываю и вижу, что это Кэм под зонтом. От него может оказаться трудно избавиться, да и в доме темно и тихо. Пусть думает, что никого нет. Я молча жду, и в конце концов он сдается и идет обратно через дорогу.
Я складываю рисунки, которые подготовила вчера для Нико, планы внутренних больничных помещений. Заворачиваю их в пластик, чтобы не намокли, и прячу во внутренний карман.
Немного поразмыслив, оставляю короткую записку: «Пошла прогуляться». Просто на случай, если мама или Эми вернутся рано, чтобы не волновались и не поднимали шум.
Решаю, что выйти лучше через заднюю дверь на тот случай, если Кэм наблюдает и начнет допытываться, почему я ему не открыла. Путь через задний двор в такую погоду не слишком приятен. Я вздыхаю. Выйдя из дома, прохожу через наш длинный, размякший от дождя двор, потом пролезаю сквозь чахлую живую изгородь и продираюсь сквозь заросли ежевики на тропинку, которая кружным путем выводит меня к дороге.
– Ты промокла, – говорит Нико и заставляет меня ждать под дождем, пока он достает сзади полотенце и расстилает на пассажирском сиденье.
Мы едем в тишине, если не считать играющей в машине музыки. Классической. Никогда бы не подумала, что Нико такая нравится, но что я на самом деле знаю о нем как о человеке?
– Все в порядке, Рейн? – спрашивает он.
Я киваю:
– Да. Просто устала. Последние недели выдались тяжелыми.
Он смеется:
– Что-то ты совсем размякла. Что тебе нужно, так это хороший курс выживания в лесу на пяток дней.
– Ладно. Я готова, если ты поедешь.
Он качает головой:
– Если бы мы могли. То были славные деньки, верно, Рейн? С Совами.
Мои глаза округляются. Совы. Так нас называли. Это было кодовое название нашей ячейки. Не потому ли я так очарована совами? Не потому ли меня тянет рисовать их, следовать за ними, куда бы они ни привели? Перед глазами встают новые образы.
Совы были лучшими!
Нас было семь человек. Ну, вообще-то восемь, но одна девочка вскоре погибла в результате несчастного случая со взрывчаткой, и я избегаю думать о ней. Трое девчонок и четверо мальчишек. Я была самой младшей, мне еще не исполнилось четырнадцати, когда я присоединилась к ним, а самому старшему было пятнадцать. Мы были так крепко связаны: лучшие друзья, непримиримые соперники. Мы отказались от своих прежних «я» и взяли себе новые имена у природы. Мое было Рейн – Дождь. Чье-то лицо проплывает у меня перед глазами, потом исчезает. Кто это был? Лучший из всех, пока… пока что-то не случилось. И тогда он стал худшим. Что же произошло? Воспоминания исчезают.