Катран ретируется, бормоча что-то насчет того, что должен найти свою Группу. Оставляет нас одних. По его косым взглядам и ледяному выражению лица Тори я догадываюсь, что они не очень-то и ладят.
– Ну, как дела? – спрашиваю я наконец, нарушая молчание.
– Хорошо. – Под ее долгим, непроницаемым взглядом я начинаю чувствовать себя не в своей тарелке. Наконец Тори встает и берет коробку с ножами для метания.
– Пошли, – бросает она. – Тут есть мишени. Я слышала, ты в этом деле спец.
Мы обходим дом сбоку. Позади дома на дереве бледной краской нарисованы кольца. Я вытаскиваю нож из коробки и взвешиваю на ладони. Такое приятное, такое знакомое ощущение!.. С ним приходит воспоминание о победах в метательных состязаниях. Даже над Катраном. Я улыбаюсь:
– Да. Ножи – это мой конек.
– Всегда знала, что ты не такая, какой кажешься на первый взгляд, Кайла. Но я пока не понимаю, кто ты.
– Я тоже! – смеюсь я. – Но здесь я не Кайла. Здесь я Рейн. А ты кто?
Она закатывает глаза к небу.
– Мне сказали выбрать имя из того, что вокруг, но я не поторопилась, и этот болван стал называть меня Принцессой на горошине. – Она хмурится. – И оно, похоже, прилипло.
Мы метаем ножи в мишени.
– Как тебе здесь, нормально? – спрашиваю я Тори, внимательно наблюдая за ней краем глаза, пока делаю вид, что сосредоточена на цели.
– Да, все отлично! – Она снова хмурится. – Не считая имени.
– Принцесса – это понятно. Но почему – на горошине?
– Я была тут кое-чем недовольна, когда меня привезли сюда несколько дней назад, – признается она смущенно. – И Катран сказал, что я как принцесса, которая жалуется на то, что горошина под периной ей мешает спать.
– Но теперь-то все в порядке?
Она улыбается.
– Здесь, в этой глухомани, можно делать и говорить, что хочешь. Кричать, если хочешь! Никому нет до этого дела, никаких тебе лордеров. – Она взвешивает нож в руке. – Я могу смотреть вон на ту мишень и представлять вместо нее кого хочу. Например, мамочку. – Она бросает нож. Вжик – прекрасный бросок. – Или лордера. – Она метает снова, но в этот раз в центр не попадает. Раздраженно цокает языком.
Мы идем к дереву, вытаскиваем ножи и снова возвращаемся на позиции.
– Попробуй встать в этот раз подальше, – предлагаю я, и мы отходим назад.
– Это какой-нибудь конкретный лордер? Планируешь месть?
– Для этого слишком поздно, он уже мертв. – Она бросает нож, но промахивается. Чертыхается. Пробует еще раз и попадает прямо в «яблочко».
Мы идем к дереву, вытаскиваем ножи, но вместо того чтобы вернуться назад, она садится, прислоняется к стволу и закрывает глаза. Я следую ее примеру. Она молчит.