Мы обе, смеясь, оборачиваемся и видим стоящего неподалеку Нико.
– Браво! – восклицает он, и Тори вспыхивает от удовольствия. «Интересно, – раздраженно думаю я, – видел ли он предыдущие, те, что не попали в цель?»
Нико бросает мне мою школьную карточку, и я ловлю ее.
– Все прошло хорошо? – спрашиваю я, надевая шнурок с карточкой себе на шею.
– Разумеется. Ты была на всех уроках, как и положено, и школьный компьютер это подтвердит, если потребуется. – Идем, – говорит он, указывая на меня, и входит в дом. Я иду следом. За дверью – примитивная спальная, на полу разложены спальники. Ящики, коробки. Оружие? Водопровода, судя по всему, нет. Едва ли Тори в восторге от этого – неудивительно, что Катран стал называть ее Принцессой. Но, после того что ей довелось пережить, пребывание здесь должно показаться раем.
– Садись, – велит Нико, указывая на один из ящиков, и сам садится на соседний, – нам нужно поговорить. Тори рассказала тебе свою историю?
– Да.
– А ты понимаешь, почему я попросил ее рассказать тебе? Рейн, ты же знаешь, как мы работаем в Группе: мы должны быть абсолютно честны друг с другом. Я заставил Тори поведать тебе ее печальную историю, потому что ты должна была ее узнать. Узнать для того, чтобы разобраться в ее сильных и слабых сторонах, в ее мотивации. Для того чтобы работать с ней.
Он ставит нас с Тори на одну доску, на один уровень. Как будто мы в одной команде. Но он ведь знает ее без году неделю! Мне ужасно обидно, и я не могу понять, в этом ли причина или в чем-то еще. Это нельзя назвать абсолютной честностью. Если бы Тори знала мою историю – все, что случилось с Беном, – она ни за что бы не приняла меня. Я вздыхаю.
– Бедняжка Рейн. Ты ведь знаешь, что я на твоей стороне, правда?
Он берет мою руку, слегка пожимает ее, и, чувствуя себя такой одинокой, я отчаянно цепляюсь за этот дружеский жест. Маме и Эми доверять нельзя, Кэм со мной не разговаривает, а даже если и разговаривает, я не должна общаться с ним ради его же блага. Сегодня, здесь, я почувствовала, что между мной и Тори начинает зарождаться хрупкая дружба, но этой дружбе тут же будет положен конец, если она узнает правду о Бене. Остается только Нико. Я поднимаю голову и натыкаюсь на его взгляд. Глаза его твердо удерживают мои. Они у него всегда одинаковые.
Абсолютная честность. Я должна рассказать ему все.
– Ладно, – говорит он. – Как там твои рисунки?
– Кое-что уже есть. Я могла бы принести их сегодня, если бы знала, что окажусь здесь. Следующий раз буду в больнице в субботу. Нужно проверить кое-какие детали и нарисовать еще. Наброски должны быть точными.