Первый алхимик вновь качнул головой. И сделав глоток душистого мятного отвара, поставил чашечку на блюдце. Сухо щелкнули в тишине пальцы, кабинет накрыл звуконепроницаемый защитный купол.
— К Лусетиусу — это соблазнительно, — обронил он. — Кухня там отменная. Но все-таки не сегодня, Айрон. Может, в конце будущей недели…
Рексфорд скосил глаза на запертую дверь лаборатории и вопросительно приподнял брови. Товарищ, помедлив, кивнул.
— Который день бьюсь над этой дрянью, — пасмурно сказал он. — И все без толку. Попадись мне тот, кто ее выдумал!..
— Молочная роса? — посерьезнев, выпрямился в кресле магистр щита.
— Нет. Там все не так серьезно, и для того, чтобы сформировалась зависимость, нужна не одна неделя… Дымка! Проклятая Дымка, в жизни не видел этакой пакости!
Густые темные брови гостя резко сошлись на переносице:
— Так, значит, и до Мидлхейма уже докатилось? Демоны!..
— В столице пока ни одного случая не зафиксировано, — без энтузиазма сказал алхимик, растирая большими пальцами виски. — Но от этого мало радости — Кэлхоун не так далеко, как мне сейчас того хотелось бы.
— Значит, зараза ползет с востока… Алмара?
— Многое указывает на это, в том числе состав, по большей части растительный и редко встречающийся в наших широтах. Хотя я не исключаю подпольные теплицы — в конце концов, та же Молочная роса… — герцог сделал паузу и поморщился. — Ну да сам знаешь. Твои люди в последней облаве тоже участвовали.
Магистр щита отстраненно кивнул. Его друг по долгу службы ведал не только созданием, учетом и распространением эликсиров разной направленности, но и в немалой степени отвечал за здравоохранение в стране — а из этого само собой вытекало, что угроза оному здравоохранению также была в его юрисдикции. И ежегодный рейд по городам и весям Геона включал в себя помимо прочего еще и выявление подпольных лабораторий, где хоть и варили зелья, но отнюдь не целебные. Собственно, в последнем случае первому алхимику как правило и требовалась помощь бойцов магистра щита.
Дурман в Геоне повсеместно был запрещен, и нарушение запрета каралось жестко: распространителей ловили и надолго лишали свободы, поставщиков отправляли на бессрочную каторгу, а нечистых на руку алхимиков ждала и вовсе печальная участь. Однако, увы, всех не переловишь — слишком уж велик соблазн, слишком уж большие барыши! — и текли в Геон по контрабандным тропам мутные потоки торговцев «зельями счастья». Провозили, обходя сторожевые караулы, сухой горошек белого нуиса, что дарил невидимые крылья, унимая боль и рассеивая страхи. Минуя засады, скользили вдоль дорог безликие «несуны», с зашитыми в одежду просмоленными мешочками хашима — перетертыми и высушенными в пыль смолистыми листьями ядовитого кустарника хашш, которым в горах частенько травились дикие козы и который так по сердцу пришелся людям, погружая их в мир ярких, красочных иллюзий и фантастических видений. В туши животных зашивались набитые овечьей шерстью бурдюки, внутри коих, мягко побулькивая, покоились надежно обернутые войлоком узкие склянки с Молочной росой — горькой белесой жижей из сока ядовитого дерева зулл, смешанного с млечным соком топяного хвоща и вараньей желчью, приправленной порошком пенного гриба. Молочная роса, относительно недавнее изобретение черных алхимиков, не расслабляла, погружая в блаженную эйфорию, но, напротив, возбуждала и обманчиво бодрила, вселяя в человека ощущение всемогущества, очень быстро перерастающее в неконтролируемую агрессию — что было особенно опасно, принимая во внимание окружающих. К тому же, роса вызывала сильное привыкание.