Зрители кричали и ухали при каждом ударе, а я поднесла ладонь к губам в надежде, что если Сайлас не победит, то хотя бы уйдет с поля без раны. Если Джеймсон участвовал в рыцарских поединках, я никогда не тревожилась за него. Видимо, потому, что он уверенно сидел в седле, или я просто верила, что для него проигрыш невозможен.
Понимая, что шансы проиграть или получить ранение равны, я тревожилась все сильнее. Но потом моя надежда на то, что с Сайласом ничего плохого не случится, ожила, так как я заметила блеск золотой ткани, выглядывавшей из его рукава.
Он поднял мой платок. Мое сердце забилось еще быстрее при мысли, что он принял мою благосклонность и теперь платок как бы стал его собственным. Я покосилась на Джеймсона, боясь, не заметил ли он чего… И сказала себе, что даже если и заметил, многие леди вплетали в свои платки золотые нити. И все равно это было волнующим и очаровательным секретом.
Сайлас и его противник наступали и отступали, и каждый отказывался сдаться. Но после одной из самых длинных схваток на мечах, какие я только видела, все закончилось тем, что рыцарь в синем сделал несколько неверных шагов и Сайлас изо всех сил ударил его мечом по спине. Противник упал в грязь, схватка закончилась.
Я вскочила, приветствуя его что было сил и оглушительно хлопая в ладоши.
Джеймсон тоже встал.
– Вы, должно быть, всерьез переживали за этого рыцаря, – сказал он.
– Нет, милорд! – крикнула я сквозь воцарившийся шум. – Я поддерживаю дипломатию!
Джеймсон расхохотался и помахал Сайласу, подзывая его:
– Отличное выступление, сэр! И я одобряю ваше… заявление.
Сайлас снял шлем и поклонился королю:
– Благодарю вас, ваше величество. Для меня было честью сражаться сегодня.
Король Квинтен несколько раз моргнул, желая удостовериться, что он видит то, что видит, а потом, разъяренный, вскочил:
– Почему на вас нет никаких цветов? Где ваш синий?
Джеймсон повернулся к нему:
– Он теперь короанец.
– Ничего подобного!
– Он сбежал из вашей страны, чтобы найти убежище здесь. И поклялся мне в верности. И все же, не желая оскорбить вас, не надел ничьи цвета. А вы принимаете это на свой счет и стыдите его?
Квинтен ответил негромко и зловеще:
– Мы с вами оба прекрасно знаем, что он никогда не станет настоящим короанцем.
Посмотрев мимо них, я заметила, что королева Валентина держится за живот, а ее взгляд лихорадочно мечется между Квинтеном и Джеймсоном. До сих пор она, похоже, не считала нужным из-за чего-то нервничать, но сейчас ее явно сильно тревожил возможный поворот событий. Я не хотела этого видеть, и, как я поняла, она тоже.