Надел толстый шерстяной халат – чтобы мышцы не остыли. Сел в кресло, посмотрел на себя в зеркало.
Да, что-то я давно на себя в зеркало не смотрел. Нет, так-то я смотрюсь в него, когда бреюсь или когда стригусь у парикмахера (обычно здесь же, в городке), но чтобы усесться и рассмотреть себя вот так – внимательно, как чужого человека, – такого давно не было.
Изменился я, это точно. Шрамов прибавилось. Шрам на голове зажил, но волосы на нем не росли. Выглядело это так, будто мне хорошенько рубанули по башке казацкой шашкой. Стригусь я всегда коротко, а сейчас и вообще стал стричься, как армейский сержант, – не знаю, как называется эта прическа, раньше вроде называлась «бокс», так что все шрамы наружу. Раньше подлиннее стригся – после ранения пришлось побрить вокруг раны, вот и получилась совсем короткая – «бокс». Но в принципе мне всегда нравилось стричься очень коротко. Некогда мне за волосами ухаживать. Пусть за ними метросексуалы ухаживают и всякие там… хмм… ну, понятно.
Лицо стало совсем молодым, без морщин, но… каким-то странным. Вот глянешь на меня и не скажешь, что мне на самом деле, как и на вид, – лет двадцать пять – тридцать. То ли слишком жесткое, угрюмое лицо, то ли глаза слишком старые для такого молодняка. Не кажусь я совсем таким уж молодым, хотя чувствую себя лучше, чем, наверное, в самые лучшие свои годы.
Раньше просто уже привык к своим болячкам, к своим зажившим ранам и контузиям, и казалось – по-другому и быть не может. А теперь все зажило. Теперь – великолепное тренированное тело, которое с радостью откликается на сигналы, идущие из мозга. Не скрипят колени, не болит контуженая голова. Я молод и здоров! И разве это не главное богатство, которое я получил в этом мире?!
Деньги?! Да ни за какие деньги такое не купишь! Спасибо тебе, Провидение, спасибо тебе, кто бы ты ни был, – за второй шанс! Я постараюсь тебя не подвести. Постараюсь понять – зачем я здесь и что еще не сделал, чтобы выполнить предназначение!
То, что я агент влияния, – это я давно понял. Вот только на что именно я должен влиять? Впрочем, пока что все идет так, как надо, иначе… иначе я бы остался там, в заснеженном овраге, рядом с трупом моего верного Пабло. Наверное, так. По крайней мере – мне хочется так думать.
Я в зале.
Шум! Крики! Яркий, слепящий свет! Все орут так, что захочешь поговорить – надо подойти и наклониться к уху, иначе слова утонут в этой безумной какофонии.
Я иду вторым. Первым вышел Али. Я слышал, как ведущий на ринге объявлял его имя и регалии торжественным, пафосным голосом. Регалий много, он перечисляет их долго, подвывая и захлебываясь от восторга. Али, как обычно, при этом скачет по рингу в красных труселях, голый по пояс, лоснящийся, будто его намазали маслом.