— Он мне не нравится. А Сережа — нравится.
— Просто ты дядю Игоря плохо знаешь. Он обязательно тебе понравится, вот узнаешь его получше…
— Не узнаю! — снова завелась девочка, не желая ничего слушать.
— Он веселый… А ты знаешь, дядя Игорь тоже умеет домики делать. Давай мы его попросим, — уговаривала Таня.
— Нет, не хочу. Пусть он к нам больше не приходит!
— Та-ак. Вот это мы сюда приклеили. Так у тебя было? — Таня с трудом держала себя в руках.
— Крылечко помятое, а было не помятое! — Больше Наде, похоже, не к чему было придраться.
— Ну, тут уж ничего не поделаешь… Разве что новое сделать?
— Не надо новое, хочу Сережино! Ладно, пускай помятое? — тяжко вздохнула девочка, поняв, наконец, что мать и так сделала все, что было в человеческих силах, и даже больше. — Он нарочно мой домик сломал! — заявила она затем.
— Какие глупости! Ну сама подумай: зачем ему специально твой домик ломать?! И вообще, дядя Игорь — хороший человек, добрый. Мы вместе работаем, и его все любят. Ты ему, кстати, очень нравишься.
— А он мне нет, — отрезала дочь. — А ты так говоришь, потому что ты его любишь, этого Игоря! А меня не любишь! — Швырнув на пол тюбик с клеем, Надя побежала рыдать на кухню, к бабушке.
Доведенная ее упрямством едва ли не до нервного срыва, к тому же чувствуя себя виноватой перед Игорем, Таня позвонила Гонсалесу.
— Ну такой у нее характер, — оправдывалась она. — Если втемяшит себе что-нибудь в голову… Ты уж извини, что так получилось, просто не знаю…
— Это я должен извиняться, — перебил ее Игорь. — Идиот, слон в посудной лавке! Пустили в приличный дом, а он домики ломает… Для ребенка это настоящее горе!
— Да ничего страшного, у детей все быстро проходит — и смех, и слезы.
— Ну, это взрослые так думают. Мне кажется, наоборот, дети все острее чувствуют. Это мы уже потихоньку коркой покрываемся.
Серьезно? Надо будет себя в зеркале рассмотреть.
— Танечка, — заверил ее Гонсалес, — ты — исключение. Я бы даже сказал, исключительное исключение.
— Ну, слава богу, значит, с детскими проблемами разобрались, раз ты уже на комплименты перешел.
— Нет, еще не разобрались, — озабоченно вздохнул Игорь. — Скажи, как Наденька сейчас, очень расстроена?
— Ничего. Она вечно по пустякам расстраивается. Мы, бабы, все такие!
— Я ужасно хочу, чтобы твоя дочь меня полюбила. Слушай, а давайте завтра за город съездим, все вместе: и мама твоя, и Надя?
— За город? — растерялась Таня, не ожидавшая подобного предложения.
— Ну да. Как сказал бы Николай Васильевич Гоголь, знаете ли вы, как прекрасно Подмосковье? Да ну, откуда вам знать. А я вам покажу такие уголки… Давай решайся. Надя свежим воздухом подышит, пообедаем. И вообще, есть серьезнею предложение.