— Что? — фыркнула мастер. — Может ты сразу набьешь букет? Из молочая или пустынника? Или, может, из моховой бороды?
Приподнявшись, она швырнула холстину девочке в лицо.
— Ты — дурочка, и таковой останешься, пока я не признаю твою работу стоящей! Твое первое задание — сшить себе сак. Нитки и игла — на окне. Лямка и жила для горловины — там же.
— Я…
Эльга хотела сказать, что так никого не учат, но боль вдруг проросла в ней листьями, стянула горло и набилась в рот, оставив лишь возможность негромко мычать. Пачкая платье, она упала на колени.
Унисса Мару неожиданно оказалась рядом.
— Запомни, девочка, — прошептала она Эльге в ухо, оттягивая его вниз, — я поставила свою печать, а кранцвейлер Края заплатил за тебя тридцать эринов. Ты теперь принадлежишь мне и ему. И подчиняешься мне и ему, но ему — когда выучишься. Ты теперь подмастерье, у которого нет никакого «я». Все желания подмастерья — это желания его мастера. Ни семьи, ни друзей, ни знакомых. Я — за всех. Поняла?
Отточенный ноготь царапнул подбородок.
Слезы закапали из глаз Эльги. Лицо ненавистной Униссы Мару затуманилось, превратилось в серое пятно, отдалилось. Щекам стало жарко, а подбородку — холодно. В груди, в сердце в тугой, колючий клубок сворачивались боль и обида, и грустный взгляд отца, и покрасневший дядя Вовтур, и ладонь матери, и обещание навещать, и тридцать эринов, и много чего еще.
Когда Эльга, уже не всхлипывая, поднялась с колен, мастер снова обнаружилась лежащей на постели. Пальцы ее так и сяк вертели мелкий желтоватый листок.
— Ты все поняла? — спросила она, даже не повернув головы.
— Да, — глухо ответила Эльга.
Поджав губы, она подняла кусок полотна с пола.
— Нитки и игла на подоконнике, — сказала Унисса Мару.
— Да, мастер.
— Мастер Мару.
— Да, мастер Мару, — повторила Эльга, присаживаясь на лавку у окна.
В мутном стекле на мгновение мелькнул яркий, залитый солнцем двор, ограда и мальчишки, шагающие куда-то с мастером боя.
— Стежки должны быть мелкие, — проговорила Унисса, — для горловины есть шило.
— Да, мастер Мару.
Мастер села на кровати и какое-то время молчала, наблюдая за хмурой Эльгой с насмешливым интересом.
— Так будет лучше, — сказала она вдруг. — Поверь мне.
Эльга вдела нить в иглу. Первые аккуратные стежки соединили края холстины.
— Почему?
Унисса вздохнула.
— Потому что детство кончилось, а обучение началось.
— И я буду как вы? — с надрывом произнесла Эльга.
— Дурочка, — улыбнулась Унисса. — Я сделаю тебя лучше, чем я.
— И зачем?
Стежки дошли до середины, нитка кончилась. Эльга размотала моток.
— Зачем что? — спросила Унисса.