— Я вот как раз не понимаю, — сказала девочка.
— Собралась? — Унисса проверила, как держится Эльгин сак на лямке. — Я сама еще не понимаю, потому что не грандаль. Но стану — обязательно тебе расскажу.
— А я тоже могу стать грандалем?
Они вышли из комнаты и спустились по лестнице вниз.
— Знаешь, — сказала мастер, — все зависит от того, сколько листьев у тебя в голове.
— Листьев?
— Это такая поговорка. А уж что она означает, я думаю, ты сообразишь сама. Или мне и дальше называть тебя дурочкой?
— Как скажете, мастер.
— О, ты делаешь успехи, — насмешливо сказала Унисса.
Она переговорила с дядей Велькастом насчет обеда, а Эльга сердито думала, что обзываться — много ума не надо. Кожу под печатью на это ущипнуло, но совсем не больно.
Выйдя со двора, Унисса сразу свернула к рощице, зеленевшей за узкой луговой полосой. Кривая тропинка спустилась к перекинутым через ручей бревнам и, раздвоившись, побежала налево, охватывая Подонье, и направо, к полям и амбару при водяной мельнице. Но мастеру не понравилось ни то, ни другое направление, и она, бросив Эльге: «Не отставай!», принялась прокладывать дорогу в высокой луговой траве.
Она шла, прихватив подол платья, и, казалось, что перед ней стебли расступаются, подаются в стороны, а затем мстительно сплетаются перед ученицей. Эльга выбивалась из сил, Унисса же, словно не замечая ее отчаянной борьбы с все увеличивающимся расстоянием, позволяла себе наклоняться и отщипывать редкие листки.
— Смотри, это горечавка, — сказала она, и узкая зеленая полоска на мгновение задержалась в пальцах, — хороша от болезней, в букете прибавляет здоровья…
— А почему в букете? — Эльга остановилась, переводя дыхание. — Наверное, вы хотели сказать «в портрете», мастер.
— Мастера всегда говорят «букет». Портрет — это, в общем, низкое слово. Среди своих его не произносят.
— А почему?
Унисса, стоя по пояс в кипрее и чужице, окруженная мелкими синими и белыми цветками, пожала плечами.
— Портрет — это уже сформированное, свершившееся проявление мастерства. А букет… Это как бы само действие… Поняла?
— Нет, мастер.
— Я почему-то и не сомневалась. Догоняй.
Гудели шмели. Трещали кузнечики. Солнце жарило землю и будто горячую ладошку держало над Эльгиной головой.
Девочка споткнулась и упала.
Слезы обожгли уголки глаз, покатились по щекам. Было ужасно обидно, что ею командуют, как вещью. А она устала. И хочет домой. Сильно-сильно хочет домой.
— Что ты копаешься?
Унисса нависла над Эльгой.
Приминая кипрей, та повернулась к мастеру спиной и сжалась в комок.
— Я не хочу больше! — всхлипывая, сказала Эльга. — Вы злая! А я не хочу быть как вы! Это глупое мастерство…